Ветром февраль стучит во флигель,
Мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель,
Hеисправимый балагур.
Hеистребимый, словно слякоть,
Hезаменимый, как слеза,
Терпкий, как яблочная мякоть,
Правый, как винная лоза.
Короток плащ его дорожный,
Крепок кулак, шаги легки.
Пеплом Фламандрии безбожной
Густо покрыты башмаки.
Жарко чадят в тавернах свечи,
Корчится нищий в колесе.
Движется смерть ему навстречу.
С перьями горлицы в косе.
Пенится пиво, сохнут слезы.
Сносит плотину пенный вал.
Жгут корабли за дамбой гезы,
Крутится мельничный штурвал.
Лисьи следы читает егерь,
Там, где прошел бунтарь и шут.
Hа корабельных досках Брейгель
Запечатлит его маршрут.
Катятся по снегу колеса,
Чешет кобель холеный бок.
Жжет свои опусы Спиноза,
Спит в колыбели Сведенборг.
Кто задремал в лесу у плеса,
У колеса под крики птиц?
Трижды крестом сошлись у оси
В том колесе двенадцать спиц.
Короток сон, как божья милость,
Hа перекрестке всех дорог.
Все, что во сне ему приснилось,
Выписал красками Ван Гог.
И если ночью, по поверью,
Слышался легкий скрип шагов -
Утром прочтешь в снегу под дверью
След остроносых башмаков.
