Здесь Смерть себе воздвигла трон,
Здесь город, призрачный, как сон,
Стоит в уединеньи странном,
Вдали на Западе туманном,
Где добрый, злой, и лучший, и злодей
Прияли сон - забвение страстей.
Здесь храмы и дворцы и башни,
Изъеденные силой дней,
В своей недвижности всегдашней,
В нагроможденности теней,
Ничем на наши не похожи.
Кругом, где ветер не дохнет,
В своем невозмутимом ложе,
Застыла гладь угрюмых вод.
Над этим городом печальным,
В ночь безысходную его,
Не вспыхнет луч на Небе дальном.
Лишь с моря, тускло и мертво,
Вдоль башен бледный свет струится,
Меж капищ, меж дворцов змеится,
Вдоль стен, пронзивших небосклон,
Бегущих ввысь, как Вавилон,
Среди изваянных беседок,
Среди растений из камней,
Среди видений бывших дней,
Совсем забытых напоследок,
Средь полных смутной мглой беседок,
Где сетью мраморной горят
Фиалки, плющ и виноград.
Не отражая небосвод,
Застыла гладь угрюмых вод
И тени башен пали вниз,
И тени с башнями слились,
Как будто вдруг, и те, и те,
Они повисли в пустоте.
Меж тем как с башни - мрачный вид! -
Смерть исполинская глядит.
Зияет сумрак смутных снов
Разверстых капищ и гробов,
С горящей, в уровень, водой;
Но блеск убранства золотой
На опочивших мертвецах,
И бриллианты, что звездой
Горят у идолов в глазах,
Не могут выманить волны
Из этой водной тишины.
Хотя бы только зыбь прошла
По гладкой плоскости стекла,
Хотя бы ветер чуть дохнул
И дрожью влагу шевельнул.
Но нет намека, что вдали,
Там где-то дышат корабли,
Намека нет на зыбь морей,
Не страшных ясностью своей.
Но чу! Возникла дрожь в волне!
Пронесся ропот в вышине!
Как будто башни, вдруг осев,
Разъяли в море сонный зев, -
Как будто их верхи, впотьмах,
Пробел родили в Небесах.
Краснее зыбь морских валов,
Слабей дыхание Часов.
И в час, когда, стеня в волне,
Сойдет тот город к глубине,
Прияв его в свою тюрьму,
Восстанет Ад, качая тьму,
И весь поклонится ему.
Here, Death threw itself to the throne,
Here is a city ghostly like a dream
Stands in a weird solitude
Far away in the foggy West,
Where is the good, the evil, and the best, and the villain
They took a dream - oblivion of passions.
There are temples and palaces and towers,
Eaten by the power of days
In his real estate forever,
In a heap of shadows
They are nothing like ours.
Around where the wind does not die,
In his deadpan bed
The surface of gloomy waters froze.
Over this sad city
On the night of his hopelessness,
A ray will not flash in the far sky.
Only from the sea, dull and dead
Along the towers, pale light streams
Between the temples, between the palaces snakes,
Along the walls piercing the sky
Running up like Babylon
Among the sculpted arbors,
Among the plants made of stones,
Among the visions of former days,
Finally forgotten,
Amid the hazy arches full of vague mist,
Where the marble network burn
Violets, ivy and grapes.
Without reflecting the firmament
The surface of gloomy waters has frozen
And the shadows of the towers fell down
And the shadows with the towers merged
As if suddenly, and those and those
They hung in the void.
Meanwhile, from the tower - a gloomy view! -
Gigantic death stares.
Gaping dusk of vague dreams
Large temples and coffins,
With burning, in level, water;
But the glitter of the decoration is golden
On the dead corpses
And diamonds that star
Burning with idols in the eyes
Can't lure the waves
From this water silence.
At least only the swell has passed
On the smooth plane of the glass,
At least the wind is a little dying
And he trembled with moisture.
But there is no hint that far
Ships breathe somewhere
There is no hint of the swell of the seas,
Not terrible with its clarity.
But choo! There was a trembling in the wave!
There was a murmur in the sky!
Like towers, suddenly sowing,
The sleepy pharynx was broken into the sea, -
Like their tops in the dark
A space was born in heaven.
Redder swell of sea shafts,
Loosen the breath of Hours.
And at the hour when the wail in the wave
That city will descend to the depths
Taking him to his prison
Hell will rise, shaking the darkness
And all will bow to him. Смотрите также: | |
