Сегодня утром я был в больнице у Олега Кашина. Ему сделали очередную операцию, хирургически восстановили в прямом и переносном смысле этого понятия лицо российской журналистики. Зверское избиение корреспондента газеты «Коммерсантъ» вызвало гораздо более широкий резонанс в обществе и профессиональной среде, чем все другие покушения на жизнь и здоровье российских журналистов. В реакции федеральных телеканалов, правда, могла подозреваться заданность – ведь и тон немедленного отклика главы государства на случившееся отличался от сказанного первым лицом после убийства Анны Политковской.
И еще. До нападения на него Олег Кашин для федерального эфира не существовал и не мог существовать. Он в последнее время писал про радикальную оппозицию, протестные движения и уличных молодежных вожаков, а эти темы и герои немыслимы на ТВ. Маргинальная вроде среда начинает что-то менять в общественной ситуации, формирует новый тренд, но среди тележурналистов у Кашина просто нет коллег. Был один Андрей Лошак, да и тот весь вышел – в интернет.
После подлинных и мнимых грехов 90-х в 2000-е годы в два приема – сначала ради искоренения медийных олигархов, а потом ради единства рядов в контртеррористической войне – произошло огосударствление «федеральной» телеинформации. Журналистские темы, а с ними вся жизнь, окончательно поделились на проходимые по ТВ и непроходимые по ТВ. За всяким политически значимым эфиром угадываются цели и задачи власти, ее настроения, отношение, ее друзья и недруги. Институционально это и не информация вовсе, а властный пиар или антипиар – чего стоит эфирная артподготовка снятия Лужкова. И, конечно, самопиар власти.
Для корреспондента федерального телеканала высшие должностные лица – не ньюсмейкеры, а начальники его начальника. Институционально корреспондент тогда и не журналист вовсе, а чиновник, следующий логике служения и подчинения. С начальником начальника невозможно, к примеру, интервью в его подлинном понимании – попытка раскрыть того, кто не хотел бы раскрываться.
Разговор Андрея Колесникова с Владимиром Путиным в желтой «Ладе-Калине» позволяет почувствовать самоуверенность премьера, его настроение на 2012 год и неосведомленность в неприятных темах. Но представим ли в устах отечественного тележурналиста, а затем в отечественном телеэфире вопрос, заданный Колесниковым Путину: «Зачем вы загнали в угол Михаила Ходорковского?»
Это снова пример из «Коммерсанта» – порой возникает впечатление, что ведущая общественно-политическая газета страны (вестник отнюдь не программно-оппозиционный) и федеральные телеканалы рассказывают о разных Россиях. А ведущую деловую газету «Ведомости» спикер Грызлов фактически приравнял к пособникам террористов – в том числе по своей привычке к контексту российских СМИ, телевидения прежде всего. Рейтинг действующих президента и премьера оценивают примерно в 75%. В федеральном телеэфире о них не слышно критических, скептических или иронических суждений. Замалчивается до четверти спектра общественного мнения. Высшая власть предстает дорогим покойником: о ней только хорошо или ничего. При том, что у аудитории явно востребованы и другие мнения: какой фурор вызвало почти единственное исключение – показ по телевидению диалога Юрия Шевчука с Владимиром Путиным.
Вечнозеленые приемы, знакомые каждому, кто застал Центральное телевидение СССР. Когда репортажи подменяет протокольная съемка «встреча в Кремле», текст содержит «интонационную поддержку», когда существуют каноны показа: первое лицо принимает министра или главу региона, идет в народ, проводит саммит с зарубежным коллегой. Это не новости, а старости – повторения того, как принято в таких случаях вещать. Возможны показы и вовсе без инфоповодов – на прореженной эфирной грядке любой овощ будет выглядеть фигурой просто в силу регулярного появления на экране.
Проработав только в Останкине или для Останкина 24 года, я говорю об этом с горечью. Я не вправе винить никого из коллег, сам никакой не борец и от других подвигов не жду. Но надо хоть назвать вещи своими именами.
За тележурналистику вдвойне This morning I was in the hospital Oleg Kashin. He underwent another surgery, surgically reconstructed in the literal and figurative sense of the term face of Russian journalism. The brutal beating of the correspondent of the newspaper "Kommersant" has caused much wider resonance in the society and professional environment than all other attempts on the lives and health of Russian journalists. In the reaction of the federal TV channels, however, could be suspected targets - after all, the tone of the immediate response of the head of state to the incident differed from what has been said the first person after the murder of Anna Politkovskaya.
And further. Prior to the attack on him Oleg Kashin for federal ether did not exist and could not exist. He recently wrote about the radical opposition, protest movements and street youth leaders, and these themes and characters are unthinkable on TV. Marginal like medium begins to change something in a social situation, forming a new trend, but among TV journalists from Kashin simply no colleagues. Andrew was one mules, and he went all - the Internet.
After the real and imaginary sins 90 in the 2000s in two stages - first for the elimination of media oligarchs, and then for the sake of unity in the ranks of the anti-terrorist war - was the nationalization of "federal" telecommunication. Journalistic topics, and with them the whole of life, ultimately shared in the passable and impassable on TV on TV. For every politically significant ether discern the goals and objectives of government, its mood, attitude, her friends and foes. Institutionally, it is not at all the information and public relations, or overbearing antipiar - which is ethereal artillery preparation withdrawal Luzhkov. And, of course, samopiar power.
For a federal channel reporter senior officials - not newsmakers, and the heads of his boss. Institutionally, the reporter then and not a journalist at all, but an official, following the logic of service and submission. With the head of the chief is impossible, for example, the interview in its true sense - an attempt to uncover someone who does not want to reveal.
Andrei Kolesnikov Conversation with Vladimir Putin in a yellow "Lada-Kalina" allows you to feel the confidence the Prime Minister, his mood for 2012, and ignorance of unpleasant topics. But imagine if the lips of national television journalist, and then in the national televised question posed by Kolesnikov Putin: "Why have you cornered Mikhail Khodorkovsky?"
This is again an example of the "Kommersant" - sometimes one gets the impression that the leading political newspaper of the country (not the messenger software and opposition) and the federal TV channels talk about different Russia. A leading business newspaper "Vedomosti" Gryzlov, speaker actually equated to terrorist supporters - including his habit to the context of the Russian mass media, especially television. Rating acting president and prime minister are estimated at about 75%. The federal television can not hear them critical, skeptical or ironic judgments. Hushed up to a quarter of the spectrum of public opinion. Higher power appears dead expensive: it only good or nothing. With that, the audience is clearly in demand and other views: a furore caused almost the only exception - show televised dialogue Yuri Shevchuk and Vladimir Putin.
Evergreen techniques, familiar to anyone who found the Central Television of the USSR. When reporting a substitute for protocol shooting "meeting in the Kremlin," the text contains "intonation support", where there are canons of the show: the first person receives the Minister or the head of the region, goes to the people, holds a summit with the foreign counterparts. This is not news, and old age - a repetition of being taken in such cases to broadcast. The ability to display and completely without infopovodov - the thinned ethereal garden of any vegetable will look like figure simply by virtue of a regular appearance on the screen.
Having worked only in Ostankino Ostankino or 24 years old, I say this with bitterness. I can not blame one of his colleagues, he is not a fighter and no other deeds do not expect. But you have to at least call a spade a spade.
For doubly telejournalism | |
