Осенних листьев чехарда,
Я не узнаю никогда,
Что этот день стал красным днем для сиониста.
Я не видал как дом горит,
Я первым выстрелом убит,
Холуйским выстрелом продажного танкиста.
Я не увижу тот позор,
Как сёк ОМОН людей в упор,
Ни старикам не дав ни женщинам пощады.
"Гвардейцы", что родную мать
Легко готовые продать
За водку, шмотки, "сникерс", баксы и награды.
Я не видал как торгаши
Визжали:- Бей! Дави! Души!
Кресты в экстазе нацепив на обрезанье.
И, то, что быдло "под ура"
Шампань глушило из горла
При каждом точном из орудий попаданье.
Я не увижу копоть стен,
А так же то, что СИ-ЭН-ЭН,
Как матч футбольный, ретранслировал убийство.
Я, слава Богу, не узнал,
Что это звёздный час настал
Для всех халдеев, педерастов, и лесбийства.
Мне не разрежет больше слух,
Как вам, когда впоёт петух
В мотив "семь-сорок" пошлость псевдо-русской песни,
Мне не приснится страшный сон,
Как кровью залит стадион
За Белым Домом на задворках Красной Пресни.
Мне не покажут средь свечей
На пасху в храме палачей.
Их, кроме как чуму, потомки не воспримут.
И мне не будет жалко вас
Всех, кто с "реформами" угас,
Ведь сраму вашего покойники не имут!
Я не узнаю в двадцать лет,
Что обрядят меня во цвет,
В красно-коричневый по воле сиониста.
Я не видал, как Дом горит,
Я первым выстрелом убит,
Холуйским выстрелом продажного танкиста.
Autumn leaves mess,
I will never know,
This day became a red-letter day for the Zionists.
I have never seen a house is on fire,
I killed the first shot,
Kholuy shot corrupt tanker.
I do not see the shame
As Seok OMON people at point blank range,
Neither the old men nor women are not giving mercy.
"Guards" that his own mother
Easily ready to sell
For vodka, clothes, "Snickers", Bucks and awards.
I did not see how traders
Squealed: - Bay! Davie! Soul!
Crosses in ecstasy wearing a circumcision.
And what trash "on hurray"
Champagne wilderness throat
Each of the exact Hit guns.
I do not see the soot wall
And also the fact that the CN-EN,
As a football match, I relayed murder.
I, thank God, did not recognize,
What is the finest hour came
For all the Chaldeans, gays and lesbianism.
I do not cut the ear longer,
How do you know when vpoёt cock
The motif of "forty-seven" vulgar pseudo-Russian songs,
I have not had a terrible dream,
As blood filled the stadium
For the White House on the outskirts of the Red Presnya.
I will not show amid candles
At Easter in the temple of the executioners.
They are, besides the plague, the descendants would not accept.
And I will not feel sorry for you
All those with "reforms" faded,
For your shame the dead no shame!
I do not know the age of twenty,
That the rite me in color,
The reddish-brown on the Zionist will.
I have not seen, as the House is burning,
I killed the first shot,
Kholuy shot corrupt tanker. | |
