Еще недавно твоей болью я упивался, словно алкоголем.
Я пожелал - и ты вдруг балерина, а может, мне послушный Голем?
Но подходить к тростям и ниткам страшно мне теперь-трясутся руки…
Твои страдания белые-белые - они мои муки.
Казалось, беспомощностью куклы буду постоянно
наслаждаться.
Но отчего-то сам себя я стал уже бояться, стал теперь бояться.
И ранить стал больнее, чем укус змеи, один твой взгляд…
И жалким прахом под ногами рассыпался привычный наш обряд.
Спросил у куклы у любимой-что со мной творится?
Что за болезнью непонятною и странною таится?
Бесцветными губами кукла улыбнулась, сверкнув фарфоровым зрачком.
«Любовь», сказала кукла и застыла, а я остался мокнуть под дождем…
А я все храбрости не наберусь тебе в глаза взглянуть.
Часами, как дурак, гадаю на монетке…
Порой боюсь дышать, и говорить, боюсь моргнуть-
Теперь ты кукловод, а я марионетка.
Not long ago I drank in your pain like alcohol.
I wished - and suddenly you are a ballerina, or maybe an obedient Golem to me?
But it’s scary for me to approach reeds and threads now — my hands are shaking ...
Your suffering is white and white - they are my torment.
It seemed that the doll's helplessness would be constantly
enjoy.
But for some reason I was already afraid of myself, now I was afraid.
And the wound became more painful than a snake bite, one of your glances ...
And our customary ritual crumbled to miserable dust under our feet.
I asked my beloved doll, what is happening to me?
What is hidden behind an incomprehensible and strange disease?
The doll smiled with its colorless lips, sparkling with a porcelain pupil.
"Love", said the doll and froze, and I was left to get wet in the rain ...
And I won't dare to look you in the eye.
For hours, like a fool, I guess on a coin ...
Sometimes I'm afraid to breathe, and to speak, I'm afraid to blink-
Now you are the puppeteer, and I am the puppet.
