Солнце в этот вечер снова село в воду,
И, если верить морским приметам,
Это знак - будем ждать хорошую погоду.
Это и неудивительно - лето.
Где-то на земле резвятся дети
И уничтожают первый урожай земляники,
А в открытом море только слабый ветер
И над головой созвездие Волос Вероники.
Если б знал, взял бы что-то от тошноты,
Качает неслабо даже в полный штиль,
И, чтоб отвлечь себя от лишней суеты,
Я лежу в каюте и отрабатываю высокий стиль.
В иллюминаторе - темная вода
И горизонт событий вдалеке на просторе.
Дымятся далёкие порты, города.
Вот оно какое, Балтийское море.
Такая атмосфера невероятно вдохновляет,
И строчки в голову как-то сами идут
И мой карандаш на бумаге след оставляет,
Как на одежде моряков - мазут.
Это парадокс, непонятный ужасно.
Я же поэт - значит, должен любить лишь одну,
Посвящать все стихи, унижаться напрасно,
Но вся моя страсть быстро идёт ко дну,
Как камень, брошенный юнгой за борт,
И это стало страшно привычным,
Как каждодневный вечерний рапорт,
Что на корабле все в норме, все как обычно.
В душной каюте в голову бьётся
Вагон ненужных идей и мыслей,
Поэтому сердце на палубу рвется,
К мачтам, где гордые флаги повисли.
Здесь воздух совсем не такой, как дома,
В моём граничащем с промышленным спальном районе.
И поглощает такая сладкая истома,
Как ночью по приезде в Туапсе, на перроне.
И все же, остается мне непонятным,
Почему я изменчивый, как ветер в открытом море?
Разве моя душа темна, как нефтяные пятна?
Разве мне нравится причинять им всем горе?
Даже сейчас, одинокий в целом мире,
Плывущий в темно-синих волнах,
Я мечтаю о ком-то, о личной квартире,
И еще немножко - о поездах.
От мыслей пробуждает гудок корабля
И внезапно повеявший аромат земляники:
Наверное, где-то впереди земля.
А над моей головой все так же Волосы Вероники. The sun in the evening again into the water village,
And, if you believe the sea signs,
It's a sign - will wait for good weather.
This is not surprising - the summer.
Somewhere on earth frolic children
And destroy the first strawberry harvest
And on the high seas only a gentle breeze
And over the head of the constellation Coma Berenices.
If I knew, I would have taken something from nausea,
Shakes Shes even in complete calm,
And to distract yourself from the hassle,
I lie in the cabin and fulfills high style.
The porthole - dark water
And the event horizon in the distance in the open.
They smoke distant ports of the city.
Here it is a Baltic Sea.
The atmosphere is incredibly inspiring,
And the lines in his head somehow themselves go
And my pencil on the paper trail of leaves,
How to dress sailors - oil.
This is a paradox, incomprehensible awful.
I'm a poet - it means, must only love one,
Dedicate all the verses, humiliated in vain,
But all my passion quickly goes down,
Like a stone thrown overboard a ship's boy,
And it was terribly familiar,
As daily evening report,
What's on the ship everything is normal, everything is as usual.
In the stuffy cabin beats in his head
The car is unnecessary ideas and thoughts,
Therefore, the heart is torn on the deck,
To the mast, where the proud flags hung.
Here the air is not the same as home,
In my industry bordering a residential area.
And absorbs such sweet languor,
As night arrival in Tuapse, on the platform.
Yet, it remains unclear to me,
Why it is changeable, like the wind in the open sea?
Is my soul is dark, like oil spills?
Would I like to bring them all to the mountain?
Even now, alone in the whole world,
Floating in a dark-blue waves,
I dream about someone, a private apartment,
And even a little bit - about trains.
From the ship horn awakens thoughts
And suddenly wafted the aroma of strawberries:
Probably somewhere in front of the land.
And over my head still Coma Berenices. | |
