У воды, что вдаль несется, в ночь костер горел,
А здоровый, рослый парень лом в огне вертел.
Жидкость, что комар не любит, лил на этот лом,
Чтобы мутный спирт, струился в котелок потом.
Этот спирт давал он, молча, девушке одной,
Что лежала без сознанья на земле сырой.
А река — Котуй бесилась, почему бы, нет?
Бросив, на берег пустынный черный пистолет.
Пистолет в пакете крепком — черный, именной,
С рукояткою красивой из кости резной.
Парень слышал лай собачий, крики и стрельбу,
Он поднял ее и быстро поспешил в тайгу.
Там землянка, как пещера, шкуры в ней лежат,
А кругом большие ели, комары жужжат.
Он натёр ее всю спиртом, раны все промыл,
И большим тулупом теплым с головой укрыл.
А на юг тянулись караваны птиц,
И стекали капельки у нее с ресниц.
Караваны птиц. Капельки с ресниц.
Ему было двадцать девять, звали все — Иван,
Присосался, прицепился к этим он местам.
Он геологом когда-то все здесь исходил.
А с весны холодной этой, золотишко мыл.
Он один не побоялся лето жить в тайге,
Он почти не спал, копался сутками в реке.
И песок, и самородки, если все считать,
То намыл «рыжья» за лето килограммов пять.
Улетая, покружился серый вертолет,
Не успеешь оглянуться, как зима придет.
Он хотел уже срываться с этих диких мест,
В дальний город пробираться через мох и лес.
Вытирал он капли пота у нее с лица,
И решил, пусть будь, что будет, вместе до конца.
Вот немного отлежится и в себя придет,
А зимой он через сопки в город с ней уйдет. By the water that rushes into the distance, a fire burned at night,
And a healthy, tall guy was spinning a crowbar in the fire.
The liquid that the mosquito does not like was poured on this scrap,
So that the cloudy alcohol would flow into the pot afterwards.
He gave this alcohol, silently, to one girl,
That she lay unconscious on the damp ground.
And the river - Kotui was furious, why not?
Throwing a deserted black pistol ashore.
A pistol in a strong bag - black, personalized,
With a beautiful carved bone handle.
The guy heard the barking of a dog, screaming and shooting,
He picked it up and quickly hurried into the taiga.
There is a dugout, like a cave, the skins lie in it,
And all around there were big spruces, mosquitoes buzzing.
He rubbed it all over with alcohol, washed all the wounds,
And he covered his head with a big sheepskin coat.
And caravans of birds stretched to the south,
And droplets flowed from her eyelashes.
Bird caravans. Droplets from eyelashes.
He was twenty-nine, everyone called him Ivan,
Sucked, clung to these places.
He used to be a geologist here.
And since this cold spring, I've been washing a little gold.
He alone was not afraid to live in the taiga in the summer,
He hardly slept, digging for days in the river.
Both sand and nuggets, if you count everything,
That lathered "red" over the summer five kilograms.
Departing, the gray helicopter circled,
Before you know it, winter will come.
He already wanted to break away from these wild places,
Make your way to a distant city through moss and forest.
He wiped the beads of sweat from her face
And I decided to let it be, together to the end.
Here he will rest a little and come to himself,
And in winter he will go through the hills to the city with her. Смотрите также: | |
