Я замучил себя.
И тебя я замучаю.
И не будет - потом - Новодевичьей гордости.
Все друзьям на потеху, от случая к случаю,
В ожидании благ и в предчувствии горести.
И врага у нас нет.
И не ищем союзника.
У житейских невзгод - ни размеров, ни мощности.
Но, как птичий полет, начинается музыка
Ощущеньем внезапного чуда возможности!
Значит - можно!
И это ничуть не придумано,
Это просто вернулось из детства, из прошлости.
И не надо Равеля.... А Шумана, Шумана, -
Чтоб не сметь отличить гениальность от пошлости!
Значит - можно - в полет - по листве и по наледи,
Только ветра глотнули - и вот уже начато!
И плевать, что актеров не вызовут на люди, -
Эта сцена всегда исполняется начерно!..
Что с того нам, что век в непотребностях множится?!
Вот шагнул он к роялю походкою узника,
И теплеет в руке мандаринная кожица.
И теперь я молчу.
Начинается музыка!
I tortured myself.
And you I torment.
I will not - then - Novodevichy pride.
All the friends in the fun, on occasion,
In anticipation of the benefits and in anticipation of sorrows.
And we do not have an enemy.
And do not look for an ally.
In life's adversities - any size or power.
But as the bird's flight, the music starts
Feels like a sudden miracle possible!
So - you can!
It did not yet invented,
It just came back from my childhood, from proshlosti.
And do not be .... And Ravel Schumann, Schumann -
So as not to dare to distinguish the genius of vulgarity!
So - you can - in flight - on the leaves and on the ice,
Only wind gulped - and that's already begun!
And do not care what the actors do not cause to the people -
This scene always turns rough! ..
What does it matter to us that age is multiplied in an indecent ?!
Here he stepped to the piano gait prisoner
And warmer in his hand mandarin peel.
And now I am silent.
Starts music!
