За оградой, черною оградой,
у ступеней красной колоннады
белый снег внизу,
чистый, как в лесу.
На снегу, случайный, как прохожий,
розовой поземкой запорошен,
гордый, как луна,
ломкий, как струна, -
старый лист - когда-то был газетой,
но уже давно забыл про это -
чуть привстал, шурша,
сделал первый шаг...
Он стал на носочки и поднял над снегом плечо,
эт уже края его трепещут, как крылья,
и ломкая грудь выгибается вздутым плащом,
и в каждой бывшей строчке, в каждой букве - усилье.
Ах, что же толкает меня на холодный металл?
Он мрачен - ну конечно же, усталость, усталость.
Ну милый, ну правда же, - просто ты очень устал.
Ну я уже лечу, уже немного осталось...
Трое, трое - вечно втроем:
бумага, чугун и ветер.
В ней - порыв, и сдержанность - в нем,
и не виден третий...
За оградой, черною оградой
белый снег внизу...
Behind the fence, black fence,
at the stages red colonnades
white snow below,
net, in the woods.
On the snow, casual as a passer,
pink zaporoshen drifting snow,
proud, like the moon,
brittle, like a string -
old sheet - was once a newspaper,
but I have long forgotten about it -
just got up, rustling,
I took the first step ...
He stood on tiptoes and lifted above the snow shoulder
floor has its edge flutter like wings,
and brittle chest inflated arches cloak
and each line of the former, in each letter - effort.
Ah, what pushes me on the cold metal?
It is grim - well, of course, fatigue, fatigue.
Oh dear, well, really well - you're just so tired.
Well, I'm flying, have a little left ...
Three, three - three of them forever:
paper, iron and the wind.
It - impulse and restraint - in it,
and the third is not visible ...
Behind the fence, black fence
white snow at the bottom of ... Смотрите также: | |
