А я видел небо весны,
согревая свои руки без твоей руки,
и это грустно было.
если б не этиловая сила,
я бы погиб от ушибов
под дверями твоими.
сжимая фаланги замками,
я растекаюсь по полу в виде
этиленовой меланхолии
одинокого алкоголика
на бесконечно долгих приходах.
люди размокают в апатии,
в арках домов и падиках,
на рамах оконных и в садиках.
когда режет в груди
ты этого не замечаешь,
оставляя раны в первоначальном состоянии
сжигать твои рецепторы до изнеможения,
и жжение утреннего похмелья
напомнит о вчерашнем дне.
пятна крови на постели,
завтра боль,
но постой,
мы ведь не хотели.
я разорву бельё, Настя,
и обмотаю твою голову,
водкой поливая ноги,
поджигая спичкой,
мы улетим в обличии
единственно прекрасных птичек.
со сломанными крыльями и лапами
полетим над бордюрами, тратурами,
растворяться в лёгкости бытия,
и собирать руками весеннюю грязь.