Моя тюрьма – минувшие года.
Но ими жив, я узник добровольный,
Колокола моей первопрестольной
Звонят во мне до Страшного Суда.
Воспоминаний слаще тем отрава,
Чем горше хлеб чужого бытия...
Там лишь одно подобие державы,
Здесь лишь одно подобие меня.
Париж привык к российским чужакам,
Москва, Россия... как давно всё было!
Вновь кальвадос течет огнем по жилам,
Но не идут погоны к пиджакам.
Уже давно разбиты переправы,
И не сменить усталого коня...
Там лишь одно подобие державы,
Здесь лишь одно подобие меня.
Что ж, можно пить коньяк или перно,
Затем друг другу порыдать в жилетку,
Или сыграть в гусарскую рулетку,
Или послушать в Опера Гуно!
Обломок лет безумия и славы,
Незваный гость без завтрашнего дня...
Там лишь одно подобие державы,
Здесь лишь одно подобие меня.
My prison - last year.
But they live, I voluntary prisoner,
Bells my throned
They call me to the Last Judgement.
Memories sweet the poison,
How bitter another's bread of life ...
There's only one semblance of power,
There is only one similarity me.
Paris used to the Russian outsiders,
Moscow, Russia ... how long was it!
Again Calvados fire flowing through his veins,
But do not go to the shoulder straps of his jacket.
It has long been broken crossing,
And do not change the tired horse ...
There's only one semblance of power,
There is only one similarity me.
Well, you can drink cognac or Pernod,
Then each other porydat in a vest,
Or play a hussar roulette
Or listen to Gounod!
Chip years of madness and glory,
Intruder no tomorrow ...
There's only one semblance of power,
There is only one similarity me.
