На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом доходы пропивает
Пахан Одессы Костя-инвалид.
Сидит пахан в отдельном кабинете
И поит Маньку красненьким винцом,
И, между прочим, держит на примете
Ее вполне красивое лицо.
Он говорит, закуску придвигая,
Вином шампанским душу горяча:
"Послушай, Манька, детка дорогая,
Мы пропадем без Кольки-ширмача!
Торчит ширмач на Беломорканале,
Таскает тачку, двигает кайлой,
А фраера втройне богаче стали.
Кому же взяться опытной рукой?
Съезжай, Маруся, милая, дотуда
И обеспечь фартовому побег.
И торопись, кудрявая, покуда
Не запропал хороший человек..."
Вот Маня едет в поезде почтовом,
И вот она у лагерных ворот,
А в это время, зорькою бубновой,
Идет веселый лагерный развод.
Канает Колька в кожаном реглане,
В военной кепке, яркий блеск сапог,
В руках он держит разные бумаги,
А на груди - ударника значок!
"Ах, здравствуй, Маня, детка дорогая,
Привет Одессе, розовым садам!
Скажи ворам, что Колька вырастает
Героем трассы в пламени труда.
Еще скажи: он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Он понял жизнь здесь новую, другую,
Которую дал Беломорканал.
Прощай же, Манька, детка дорогая,
Одессе-маме передай привет!"
И вот уже Маруся на вокзале
Берет обратный литерный билет.
На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом, бокалы наливая,
Сидит пахан и мрачно говорит:
"У нас, воров, суровые законы,
И по законам этим мы живем.
А если Колька честь свою уронит,
Мы ширмача попробуем пером!"
Тут встала Манька, встала и сказала:
"Его не троньте! А то всех я заложу!
Я поняла значение канала,
За это Колькой нашим я горжусь!"
Тут трое урок вышли из шалмана
И ставят суку Маньку под забор.
"Умри, змея, пока не заложила!
Подохни, Манька, или я не вор!"
А в это время на Беломорканале
Шпана решила марануть порча.
И рано утром, зорькою бубновой,
Не стало больше Кольки-ширмача. On Moldavanka music plays,
Around fun drunken noise.
There's a table income spends on drink
Godfather of Odessa Kostya disabled.
Godfather sits in a separate room
And watered Manko reds province,
And, incidentally, keeps an eye on
It is quite a nice person.
He says, pulling up a snack,
Wine champagne hot soul:
& Quot; Look, Manka, baby dear,
We are lost without Kolka-shirmacha!
Shirmach sticks on the White Sea Canal,
It drags car, moving Kyle
A triple fraera become richer.
Who will take an experienced hand?
GATHERING, Maroussia, cute, dotuda
And provide a lucky escape.
And hurry up, curly, as long as
Not zapropal good man ... & quot;
Here Manya went to train post,
And here it is at the camp gates,
Meanwhile, dawn of diamonds,
There is a happy camp divorce.
Channel Kolka leather raglan,
In the military cap, glitter boots
In his hands he holds a different paper,
A chest - drummer icon!
& Quot; Oh, hello, Manya, baby dear,
Hello Odessa, rose gardens!
Say thieves that grows Kolka
Hero runs in flame work.
Now I say, he did not steal,
Blatnogo life forever tied,
He saw a new life here, and the other,
Which gave the White Sea Canal.
Farewell, Manka, baby dear,
Odessa-mother hello! & Quot;
And now Marussia at the station
Take a reverse lettered ticket.
On Moldavanka music plays,
Around fun drunken noise.
There's a table, pouring glasses,
Sits grimly godfather he says:
& Quot; We, the thieves, the harsh laws,
And according to the laws that we live.
And if Kolka honor their damage
We try shirmacha pen! & Quot;
Here stood Manka, stood up and said:
& Quot; do not touch him! And all I have laid!
I realized the value of the channel,
For this, I am proud of our Kolka! & Quot;
Then came the lesson of the three tavern
And put the bitch Manko under the fence.
& Quot; Die, Snake, is not laid!
Croak, Manka, or I'm not a thief! & Quot;
Meanwhile, on the White Sea Canal
Punks decided maranut damage.
And early in the morning dawn of diamonds,
Kolka was not a big-shirmacha. Смотрите также: | |
