Грязь старого орла на новых менестрелей лица,
на касту батраков и на сотрудников полиции,
тем, кого Хугин облетает мимо, не помогут ноотропы и глицин,
их глупость льется в сториз изо рта, воркуя как горлица, их сердце холодно как лед,
им не напиться, в клюве только клёкот,
я мастер шедевральных тус, как показала вписка у Гунлёдд, но это всё же не моё,
Плёл вирши великанше и её же ёб, но что не сделаешь ради того, чтоб дать им пряный мед,
она мудрее многих смертных, но посмотри- ведь это я держу левой рукой за волосы её,
под возгласы о принадлежности во жертву копьё как чайник на плите летя пронзительно поёт.
собаки прятались, скуля, оранжевые зраки светофоров тухли, в проём входил Бивлинди- цепенел район.
Под солнцем холм, на нем- стоят кресты, на них- Хусто и Пастор, провинция Энарес де Алькала,
Обоих снял, их левые глаза пусты, а потому их ждет пылая золотом заря-Вальхалла,
У каждого свой сан, и свой духовный ксанакс - храм или дацан, и выбор только за тобой, пацан,
Но всякий из охочих знать желает, где сидит фазан,
Иди своей дорогой в рай, нам оставь наш тронный зал.
Грязь дёрна липкого дорог на восьминогий круп,
Из под копыт летящего на короля коней,
сам у себя спроси, скользя по рельсам однотипных дней,
сумеешь ли сыграть ноктюрн на флейте водосточных труб,
иль на трахеях из ближневосточных трупов,
в избе сгорающей багряно полыхает кут,
я запиваю ногти мертвецов баклахою вина цикуты,
от отравленья стережет валькнут,
и даже если завтра возьмут в полон иль вальнут,
я послезавтра возвращусь к вам терпким северным поветрием,
колдую, призывая, чтобы между белыми не жгли больше раздоры после битвы при Гангут,
Курите изыскания Бартоломеуса Питискуса, триангуляцию, баллистику, тригонометрию,
чтоб в нужный миг направить ствол орудия в глиссаду верную и закатать вражину в черный мерзлый грунт old dirt eagle on new minstrels person
on caste laborers and police officers,
those who Hugin flies by without help nootropics and glycine,
their folly storiz poured into his mouth, cooing like a dove, and their heart is cold as ice,
they do not drink, only in its beak klokot,
I am a master masterpiece tus as shown in Gunlodd Night and day, but it's still not mine,
Wove verse giantess and her well fucked, but that will not do in order to give them a spicy honey,
it is wiser to many deaths, but it's posmotri- I keep the left hand on her hair,
under the cries of belonging to sacrifice a spear like a kettle on the stove flying shrill singing.
dog hiding, whining, orange SPAR traffic rotten in the doorway was a member Bivlindi- froze area.
Under the sun of the hill on nem- are crosses on them-Justo and Pastor, Province de Henares Alcalá,
Both took off their left eyes are empty, but because they will blazing Golden Dawn, Walhalla,
Everyone has their own dignity and their spiritual Xanax - or temple datsan and only choice for you, kid,
But every one wants to hunt to know where pheasant sits
Go your way in a paradise, we left our throne room.
Dirt turf sticky roads in eight legged cereals,
From under the hoofs of horses flying at the King,
from himself ask, sliding on rails similar days,
Did you manage to play a nocturne on a drainpipe flute,
il in the trachea of the Middle East corpses
in the hut burned down blazing crimson kut
I wash down the nails of the dead hemlock baklahoyu wine,
by poisoning guards valknut,
and even if tomorrow will be taken in full il valnut,
the day after tomorrow I will return to you a tart northern craze,
conjure, calling for between whites no longer burned strife after the battle of Hanko,
Smoking Bartholomaeus Pitiscus surveys, triangulation, ballistics, trigonometry,
to direct the gun barrel in the correct glide path and roll vrazhin at the right moment in the black frozen soil Смотрите также: | |
