Со мной с утра не расставался Дождь.
- О, отвяжись! - я говорила грубо.
Он отступал, но преданно и грустно
вновь шел за мной, как маленькая дочь.
Дождь, как крыло, прирос к моей спине.
Его корила я:
- Стыдись, негодник!
К тебе в слезах взывает огородник!
Иди к цветам!
Что ты нашел во мне?
Меж тем вокруг стоял суровый зной.
Дождь был со мной, забыв про все на свете.
Вокруг меня приплясывали дети,
как около машины поливной.
Я, с хитростью в душе, вошла в кафе.
Я спряталась за стол, укрытый нишей.
Дождь за окном пристроился, как нищий,
и сквозь стекло желал пройти ко мне.
Я вышла. И была моя щека
наказана пощечиною влаги,
но тут же Дождь, в печали и отваге,
омыл мне губы запахом щенка.
Я думаю, что вид мой стал смешон.
Сырым платком я шею обвязала.
Дождь на моем плече, как обезьяна, сидел.
И город этим был смущен.
Обрадованный слабостью моей,
он детским пальцем щекотал мне ухо.
Сгущалась засуха. Все было сухо.
И только я промокла до костей.
2
Но я была в тот дом приглашена,
где строго ждали моего привета,
где над янтарным озером паркета
всходила люстры чистая луна.
Я думала: что делать мне с Дождем?
Ведь он со мной расстаться не захочет.
Он наследит там. Он ковры замочит.
Да с ним меня вообще не пустят в дом.
Я строго объяснила: - Доброта
во мне сильна, но все ж не безгранична.
Тебе ходить со мною неприлично.-
Дождь на меня смотрел, как сирота.
- Ну, черт с тобой,- решила я,- иди!
Какой любовью на меня ты пролит?
Ах, этот странный климат, будь он проклят!-
Прощенный Дождь запрыгал впереди.
3
Хозяин дома оказал мне честь,
которой я не стоила. Однако,
промокшая всей шкурой, как ондатра,
я у дверей звонила ровно в шесть.
Дождь, притаившись за моей спиной,
дышал в затылок жалко и щекотно.
Шаги - глазок - молчание - щеколда.
Я извинилась:- Этот Дождь со мной.
Позвольте, он побудет на крыльце?
Он слишком влажный, слишком удлиненный
для комнат.
- Вот как? - молвил удивленный
хозяин, изменившийся в лице.
4
Признаться, я любила этот дом.
В нем свой балет всегда вершила легкость.
О, здесь углы не ушибают локоть,
здесь палец не порежется ножом.
Любила все: как медленно хрустят
шелка хозяйки, затененной шарфом,
и, более всего, плененный шкафом -
мою царевну спящую - хрусталь.
Тот, в семь румянцев розовевший спектр,
в гробу стеклянном, мертвый и прелестный.
Но я очнулась. Ритуал приветствий,
как опера, станцован был и спет.
5
Хозяйка дома, честно говоря,
меня бы не любила непременно,
но робость поступить несовременно
чуть-чуть мешала ей, что было зря.
- Как поживаете? (О блеск грозы,
смиренный в тонком горлышке гордячки!)
- Благодарю,- сказала я,- в горячке
я провалялась, как свинья в грязи.
(Со мной творилось что-то в этот раз.
Ведь я хотела, поклонившись слабо, сказать:
- Живу хоть суетно, но славно,
тем более, что снова вижу вас.)
Она произнесла:
- Я вас браню.
Помилуйте, такая одаренность!
Сквозь дождь! И расстоянья отдаленность!-
Вскричали все:
- К огню ее, к огню!
- Когда-нибудь, во времени другом,
на площади, средь музыки и брани,
мы б свидеться могли при барабане,
вскричали б вы:
- В огонь ее, в огонь!
За все! За дождь! За после! За тогда!
За чернокнижье двух зрачков чернейших,
за звуки, с губ, как косточки черешни,
летящие без всякого труда!
Привет тебе! Нацель в меня прыжок.
Огонь, мой брат, мой пес многоязыкий!
Лижи мне руки в нежности великой!
Ты - тоже Дождь! Как влажен твой ожог!
- Ваш несколько причудлив монолог,-
проговорил хозяин уязвленный.-
Но, впрочем, слава поросли зеленой!
Есть прелесть в поколенье молодом.
- Не слушайте меня! Ведь я в бреду!-
просила я.- Все это Дождь над Rain did not part with me in the morning.
- Oh, get off! - I spoke rudely.
He retreated, but faithfully and sadly
again followed me like a little daughter.
The rain has grown like a wing to my back.
I reproached him:
- Shame on you wretch!
The gardener calls out to you in tears!
Go to the flowers!
What have you found in me?
Meanwhile, there was a harsh heat around.
The rain was with me, forgetting about everything in the world.
Children were dancing around me
like a watering machine.
I, with cunning in my heart, entered the cafe.
I hid behind a table covered with a niche.
The rain outside the window settled down like a beggar
and through the glass he wanted to come to me.
I left. And there was my cheek
punished with a slap in the face of moisture,
but then the Rain, in sorrow and courage,
washed my lips with the scent of a puppy.
I think my appearance has become ridiculous.
I tied a damp handkerchief around my neck.
Rain on my shoulder sat like a monkey.
And the city was confused by this.
Delighted with my weakness,
he tickled my ear with a child's finger.
Drought deepened. Everything was dry.
And only I got wet to the bone.
2
But I was invited to that house,
where they were strictly waiting for my greetings,
where above the amber lake of parquet
the clear moon rose from the chandeliers.
I thought: what should I do with the Rain?
After all, he will not want to part with me.
He will inherit there. He will wet the carpets.
Yes, they won't let me into the house with him.
I strictly explained: - Kindness
strong in me, but still not unlimited.
It is indecent for you to walk with me.
The rain looked at me like an orphan.
- Well, to hell with you, - I decided, - go!
What kind of love will you shed on me?
Ah, this strange climate, damn it! -
The Forgiven Rain jumped in front.
3
The owner of the house honored me
which I was not worth. However,
soaked all over the skin, like a muskrat,
I called at the door exactly at six.
The rain lurking behind my back
breathed in the back of his head pitifully and ticklishly.
Footsteps - peephole - silence - heck.
I apologized: - This Rain is with me.
May he be on the porch?
It's too wet, too elongated
for rooms.
- How? - said surprised
the owner who has changed in the face.
4
Frankly, I loved this house.
Lightness has always done her ballet in it.
Oh, the corners here don't hurt your elbow,
here the finger will not be cut with the knife.
Loved everything: how slowly they crunch
silk of the hostess, shaded by a scarf,
and most of all, captivated by the closet -
my sleeping princess - crystal.
The seven-blush pinkish spectrum
in a glass coffin, dead and lovely.
But I woke up. Greetings ritual
like an opera, it was danced and sung.
five
The hostess of the house, to be honest,
I would certainly not love,
but shyness is out of date
interfered with her a little, which was in vain.
- How are you? (Oh shine of a thunderstorm,
humble in the thin neck of a proud man!)
- Thank you, - I said, - in a fever
I was lying like a pig in the mud.
(Something was happening to me this time.
After all, I wanted to bow weakly and say:
- I live vainly, but gloriously,
especially since I see you again.)
She said:
- I scold you.
Have mercy, such a gift!
Through the rain! And distance, remoteness! -
All shouted:
- To her fire, to her fire!
- Someday, in another time,
in the square, amid music and abuse,
we could meet at the drum,
cried you:
- Into her fire, into the fire!
For all! For the rain! For after! For then!
For the witchcraft of the two blackest pupils,
for the sounds, from the lips, like cherry seeds,
flying without any difficulty!
Hello to you! Aim the jump at me.
Fire, my brother, my dog is multilingual!
Lick my hands in great tenderness!
You are also Rain! How wet is your burn!
- Your somewhat bizarre monologue, -
said the owner, hurt.
But, by the way, glory grew green!
There is charm in the young generation.
- Don't listen to me! I'm delirious! -
I asked. - It's all Rain over Смотрите также: | |
