Жизнь в жилах, пока живы, покажи нам
Прокаженным, прошитым насквозь шилом
Те, кто там за ширмой, держит нас зажимом
Потрошители туш, КарЛага и АЛЖИРа
Акушеры душ, военные режимы
Оружейные жены, стальные пружины
Напряженны и проженны, пороховые транжиры
За вождя Джугашвили и Маршала Ворошилова
Хвосты поджаты, дела подшиты
Теперь мосты Варшавы стирают джипы
И ржавые медали внуки сдают для наживы
Где нерушимый союз, скажи служивый
пропахшие смертью нашивки, в шкафах старожилов
Неустрашимые, у судьбы на отшибе
Теперь за гроши сторожа рынков блошинных
Разве такую старость наши деды заслужили?
Черно-желтые ленты в небо по ветру
живые легенды, увы герои посмертно
режим свергнут, и Богу видно сверху
Это больное эхо, призрак 3-го Рейха
С щитом или на щите, война не щадит
В холодной нищете, нас защити
Это чума, это кошмар, ущепни
И детские щеки не коснутся отцовских щетин
Гренады предадут граниту,
Только тогда умерит аппетит голодная гидра
Их имена титрами на мраморных плитах
Но никто не забыт, ничто не забыто
Пол литра спирта, палитра крови и пота
Пролито вдоволь и вдовы проводят пехоту
В багровый восход, на горизонт к востоку
Уходит взвод, прямой дорогой к Богу
Life in the veins, while alive, show us
A leper stitched through with an awl
Those behind the screen hold us with a clamp
Rippers of carcasses, KarLag and ALZHIR
Soul midwives, military modes
Gun wives, steel springs
Tense and hard, powder spenders
For the leader Dzhugashvili and Marshal Voroshilov
Tails are drawn in, cases are hemmed
Now the bridges of Warsaw are washing jeeps
And grandchildren hand over rusty medals for profit
Where is the unbreakable union, tell the servant
death-smelling stripes in old-timers' closets
Undaunted, on the outskirts of fate
Now for the pennies of the watchman of flea markets
Did our grandfathers deserve such old age?
Black and yellow ribbons to the sky downwind
living legends, alas heroes posthumously
the regime is overthrown, and God can see from above
It's a sick echo, the ghost of the 3rd Reich
With a shield or on a shield, war has no mercy
In cold poverty, protect us
This is a plague, this is a nightmare, pinch
And children's cheeks won't touch their father's stubble
Granada will betray granite
Only then will the hungry hydra curb your appetite
Their names are titled on marble slabs
But nobody is forgotten, nothing is forgotten
Half a liter of alcohol, a palette of blood and sweat
Spilled plenty and the widows conduct the infantry
Into a crimson sunrise, to the horizon to the east
The platoon is leaving, the direct road to God | |
