Эту душу опохмелить бы зарей,
О Россия, тобой болен снова!
Коль умру, то хотя бы в землю зарой
Нелюбимого, но родного.
Так чтоб сверху дождей - ледяная слюда,
Шум берез и ромашки, ромашки.
И еще - на пригорке пришедшим сюда,
Как положено, всем по рюмашке.
ПРИПЕВ:
Пой, скрипочка, пой.
Я по родине плачу с тобой,
Я повязан с ней смертной судьбой,
Коль умру - за меня ты допой.
Чтобы там за разбегом размытых дорог,
Где грустит одиноко ракита,
Поотстав от трясущихся медленных дрог,
Шла она, страшным горем разбита.
Ветер прядь из-под черного плата трепал,
Шла она, только небом хранима.
Кто, не знаю, земле имя матери дал,
Той земле, что потом хоронила.
ПРИПЕВ.
Но я знаю, что это во веки веков,
И отныне, о Боже, и присно,
Только б рыжая рожь подступала с боков,
За оградой черемуха висла.
И за дрогами шли тополя и цветы,
И убогие шли, и калеки.
Деревянные неба касались кресты,
Вслед глядели печальные лики. This soul would sober dawn,
About Russia, you sick again!
Kohl die, then at least to bury in the ground
Unloved, but native.
So that on top of rain - ice mica,
Noise birch and chamomile, daisies.
And yet - who came here on the hill,
As expected, all on ryumashki.
CHORUS:
Sing Skripochka, sing.
I pay for home with you,
I tied her death fate,
Kohl die - for me you dopa.
That there takeoff for washed out roads,
Where sad lonely willow,
Pootstal by shaking slow hearse,
She walked, terrible grief broken.
Wind a strand of his black dress ruffled,
She walked only stored air.
Who does not know the name of the mother earth gave
The land that later buried.
CHORUS.
But I know that it's forever,
And now, O God, and ever,
Only to red rye rises from the sides,
Over the fence bird cherry hung.
And for the hearse were poplar and flowers,
And I was miserable and crippled.
Wooden crosses the sky touched,
After looking sad faces. Смотрите также: | |
