Я не бывал в горах Афганистана.
Кровавый ветер не хлестал в лицо.
И не шептала я пересохшими устами,
Когда же кончите стрелять свинцом.
Я не карабкалась скалистыми тропами.
Не замирала от щемящей тишины.
Всё меж газетными строками
Узнавала о безумствах той войны.
Их привозили чёрные тюльпаны.
Садились на притихшей полосе.
Встречали постаревшие от горя мамы,
Сыновей, не успевших к своей весне.
А там косил-косил поток душманский
Их, не умевших воевать.
В лицо дул суховей афганский.
Кому-то предстояло умирать.
Я не была в горах Афганистана,
Но стану говорить, как мать,
На смерть сыновей отдавать не стану.
Не к лицу нам за идеи воевать.
Не для войны сынов родили.
Не убивать, в слепом безумстве оскалясь.
Не для того, чтоб где-то их убили.
Не для того, чтоб «воевал», сказал стыдясь.
Склоните головы перед печалью матерей,
Склонитесь перед слезой щемящей.
Храните вечно в памяти своей
Образ матери, о сыновьях скорбящей.
I've never been to the mountains of Afghanistan.
Bloody wind whipped in the face.
And do not whisper I parched lips,
When Conchita shoot lead.
I have not climbed the rocky tracks.
I do not faint with aching silence.
All lines between newspaper
I learn about the madness of the war.
They brought black tulips.
They sat on the hushed bar.
Met grown old from his mother grief,
The children, who had not managed to its spring.
And there mow-mow flow dushmansky
They are, did not know how to fight.
In the face of dry wind blew Afghanistan.
Someone had to die.
I was not in the mountains of Afghanistan,
But I will say as a mother,
On the death of the sons will not give.
Not to face us for ideas to fight.
Not for the war gave birth to sons.
Do not kill in a blind frenzy grin.
Not in order to somewhere they were killed.
Not in order to "fight", said ashamed.
Bow to the grief of mothers,
Bow down before the tears aching.
Keep always in mind his
The image of the mother of the sons of the bereaved.
