Никто на деле с перебоем в груди и на груди с нательным.
Нас бездна делит. Костюм парочки зря надели.
Мы смотрим в небо – там летят недели
косяками, но мы их не ценим и не делим.
Я вовсе не взрослею: мне побоку двадцатка в урну, вуз, и
ты сама только представь, кого затягиваешь в узы.
И, сколько б ни лепила мне под зад судьба жвачки,
мою подругу жизни украдут – Башмачкин.
Я строю наш дом уюта на пнях
и, вроде, не за что, но я тебя снова обнял.
Если навеселе, то это пати дня.
Я раньше был бы тут, если б следил за языком, как Потебня.
Что-то меняется: я уже снял плакат,
где я с кем-то в облаках беру чувства напрокат.
Мне с тобой тепло, хоть и снег порошит,
и кто бы что ни говорил, мы с тобой хороши.
Я просто берегу все, что есть, как могу,
очередное утро сгибая в дугу.
В град, в зной, в жару, в холод и даже в бури
пытаюсь быть серьезней, но все нутро в каламбуре.
No one actually disaggregates in the chest and on the chest with a frill.
We are quiet divisses us. Costume couple in vain wear.
We look into the sky - we fly there
shoals, but we do not appreciate them and do not divide.
I am not at all an adult: I am pounded twenty in the urn, university, and
You yourself only imagine who delay in the bonds.
And how much I sculpt me under the back of the fate of chewing,
My girlfriend of life will be stolen - Bashmushkin.
I build our house comfort on the stump
And, it seems, not for that, but I hugged you again.
If you can, then this is a party of the day.
I used to be here if I followed the tongue like sweebnika.
Something changes: I already removed the poster,
Where I am with someone in the clouds take a feeling of rental.
I'm warm with you, though the snow is increasing,
And whoever spoke to, we are good.
I'm just a shore all that is, as I can,
Another morning bending in the arc.
In hail, in heat, in the heat, in the cold and even in storm
I'm trying to be serious, but all the latter in Kalasbur.
