Есть у поэтов монастырь,
он без названий и отметин:
от жизни он на три версты
и на одну версту от смерти.
Я инок в том монастыре,
И рано в нем рукоположен,
Но в многоликом алтаре
Есть и моя икона тоже.
Преображенная в слова,
она горит янтарным светом.
Единым таинством жива
святая братия поэтов.
Я здесь живу, и здесь умру
И, знаю, здесь приму я схиму,
Хоть до сих пор живу в миру,
Давно я этот мир покинул.
И знаю там за алтарем
На золотом, высоком склоне,
За мной пришедшим звонарём,
Я тоже буду похоронен.
И птицы мне споют тропарь,
Когда начнётся жизнь другая,
на свой таинственный словарь
мои стихи перелагая.
И за пределом бытия,
Воскреснув этими словами,
Однажды, может быть, и я
Весенним днем увижусь с вами;
Когда вам встретится монах
Под васильков-синим небом,
С трилистным клевером в руках
И с вербой Воскресеньем Вербным.
И птицы мне споют тропарь,
Когда начнётся жизнь другая,
На свой таинственный словарь,
Мои стихи перелагая.
Высок и чист небесный храм
Тех странных иноков без крова,
Кому когда-то Иоанн сказал:
«В начале было Слово…».
