Я пел отлично, и гитара извивалась.
Я был на троне, и судьба мне улыбалась,
И раболепно я благодарил её.
Зал аплодировал, и жизнь казалась вечной.
Смеялся я безоблачно, беспечно,
Наивно полагая, что свершилось!
Потом был ужин в дорогом отеле,
Был приглашён скрипач, и гости тихо сели,
Друг другу демонстрируя себя.
Вот пальцы струн коснулись, и душа рванулась к раю.
Я трогал света луч, так звук был осязаем,
Невероятно одинокий, неземной.
Дрожит его рука, устал скрипач от жизни,
Из глаз его беда уже слезу не выжмет.
Все чувства умерли, лишь память догорала,
И больше никогда он не вздохнёт с надеждой.
О том, что жизнь прошла, упомянёт небрежно.
Он равнодушен и приветлив к нам.
Наверно, нет давно его старухи,
Он вместе с ней, а на земле лишь только звуки,
Он в них живёт и заставляет жить меня.
Какое-то тепло к нему, тепло и жалость.
Ну, может быть, хоть что-нибудь ещё осталось?!
Нет!!! Всё отцвело давно и смялось.
Хотелось мне помочь ему, но как? Я суетился.
Нет, я не мог, чего-то я стыдился,
Не знал, как подойти заговорить.
Он отыграл и не уныло закутал шарфом горло
Даже как-то мило.
Вскочил пожать я руку скрипачу: "Скажи,
Ну где мне взять твоё терпенье,
Как научиться жизнь понять и заслужить прощенье?"
Шучу, конечно, я не спрашивал его. I sang perfectly, and the guitar was twisted.
I was on the throne, and I smiled fate,
And I thanked her Rabolenna.
The hall applauded, and life seemed eternal.
I laughed cloudlessly, carelessly,
Naively believing what happened!
Then there was a dinner in an expensive hotel,
A violinist was invited, and the guests quietly sat down,
To each other demonstrating herself.
Here are the fingers of the strings touched, and the soul rushed to paradise.
I touched the light beam, so the sound was touched
Incredibly lonely, unearthly.
Shifting his hand, tired violinist from life,
From the eye of his trouble, I will not catch a tear.
All feelings died, only the memory of the hand,
And he will never sigh again with hope.
The fact that life passed will mention carelessly.
He is indifferent and friendly to us.
Probably there has long been his old women,
He is with her, and on earth only sounds,
He lives in them and makes me live.
Some kind of heat to it, warmth and pity.
Well, maybe at least something else left?!
Not!!! Everything coulted a long time ago and was laughed.
I wanted to help him, but how? I fussed.
No, I could not, something I was ashamed,
I did not know how to come to speak.
He played and did not dilute the throat burned
Even somehow cute.
Jumped to shake my hand to the violinist: "Tell me,
Well, where can I take your patience,
How to learn your life to understand and deserve forgiveness? "
Just kidding, of course, I did not ask him. Смотрите также: | |
