Среди невзгод судьбы тревожной
Уже без боли и тоски
Мне вспоминается таежный
Поселок странный у реки.
Там петухи с зарей не пели,
Но по утрам в любые дни
Ворота громкие скрипели,
На весь поселок тот — одни.
В морозной мгле дымили трубы.
По рельсу били — на развод,
И выходили лесорубы
Нечетким строем из ворот.
Звучало:
«Первая! Вторая!..»
Под строгий счет шеренги шли.
И сосны, ругань повторяя,
В тумане прятались вдали...
Немало судеб самых разных
Соединил печальный строй.
Здесь был мальчишка, мой соклассник,
И Брестской крепости герой.
В худых заплатанных бушлатах,
В сугробах, на краю страны —
Здесь было мало виноватых,
Здесь было больше —
Без вины.
Мне нынче видится иною
Картина горестных потерь:
Здесь были люди
С той виною,
Что стала правдою теперь.
Здесь был колхозник,
Виноватый
В том, что, подняв мякины куль,
В «отца народов» ухнул матом
(Тогда не знали слова «культ»)...
Смотри, читатель:
Вьюга злится.
Над зоной фонари горят.
Тряпьем прикрыв худые лица,
Они идут
За рядом — ряд.
А вот и я.
В фуражке летней.
Под чей-то плач, под чей-то смех
Иду — худой, двадцатилетний —
И кровью харкаю на снег.
Да, это я.
Я помню твердо
И лай собак в рассветный час,
И номер свой пятьсот четвертый,
И как по снегу гнали нас,
Как над тайгой
С оттенком крови
Вставала мутная заря...
Вина!..
Я тоже был виновен.
Я арестован был не зря.
Все, что сегодня с боем взято,
С большой трибуны нам дано,
Я слышал в юности когда-то,
Я смутно знал давным-давно.
Вы что, не верите?
Проверьте —
Есть в деле, спрятанном в архив,
Слова — и тех, кто предан смерти,
И тех, кто ныне, к счастью, жив.
О, дело судеб невеселых!
О нем — особая глава.
Пока скажу,
Что в протоколах
Хранятся и мои слова.
Быть может, трепетно,
Но ясно
Я тоже знал в той дальней мгле,
Что поклоняются напрасно
Живому богу на земле.
Вина!
Она была, конечно.
Мы были той виной сильны.
Нам, виноватым, было легче,
Чем взятым вовсе без вины.
Я не забыл:
В бригаде БУРа
В одном строю со мной шагал
Тот, кто еще из царских тюрем
По этим сопкам убегал.
Он лес пилил со мною вместе,
Железной воли человек,
Сказавший «нет» на громком съезде
И вдруг исчезнувший навек.
Я с ним табак делил, как равный,
Мы рядом шли в метельный свист:
Совсем юнец, студент недавний
И знавший Ленина чекист...
О, люди!
Люди с номерами.
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Я с вами шел в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И черный
Номер
На спине.
1962-1963 Among the adversity of fate
Already without pain and longing
I remember taiga
The village is strange at the river.
There they did not sing the roots
But in the mornings on any days
Gate loud creaked,
On the whole village, one.
In the frosty millet smoke the pipes.
On the rail beat - for divorce,
And leaving loggers
Fuzzy build from the gate.
Sounded:
"First! Second! .. "
Under a strict account, the ranks walked.
And pine, swearing repeating,
In the fog hiding away ...
A lot of fortune
Connected the sad system.
There was a boy, my stubmaker,
And the Brest Fortress Hero.
In thin paid bushlates,
In the snowdrifts, on the edge of the country -
There was little guilty here
There was more -
Without guilt.
I now seen another
Picture of sorting losses:
There were people here
With that wine
What has become true now.
There was a collective farmer
Guilty
In the fact that by lifting the mealkin Kul,
In the "Father of Peoples" frowned by Mat
(Then did not know the words "cult") ...
Look, reader:
The blizzard is angry.
Above the lanterns zone.
Clog cover thinners
They are coming
Behind next - a number.
Here I am.
In a fee of summer.
Under whose crying, under whose laughter
I am - thin, twenty-year-old -
And the blood is harking on the snow.
Yes it's me.
I remember hard
And bark dogs in the dawn hour,
And the number is your five hundred fourth,
And as in the snow, drove us
Like above Taiga
With a tint of blood
Bashed muddy dawn ...
Guilt!..
I was also guilty.
I was arrested was not in vain.
All that today with the battle is taken
With the big stands, we are given
I heard in my youth once
I vaguely knew a long time ago.
You do not believe?
Check -
There is in the case hidden in the archive,
Words - and those who are devoted to death
And those who are now, fortunately, alive.
Oh, the case of fateless!
About him - a special chapter.
Until I say
What in the protocols
My words are stored.
Perhaps
But clear
I also knew in that long torment,
What worship in vain
Living God on Earth.
Guilt!
She was, of course.
We were that wines strong.
We, guilty, was easier
Than taken at all without guilt.
I did not forget:
In Brigade Bura
In the same ranked with me
One who is still from royal prisons
On these hills escaped.
He saws the forest with me together,
Iron Will Man,
Said "no" on a loud congress
And suddenly disappeared forever.
I shared with him tobacco how equal
We walked around a whistle:
Very young, student recent
And knew Lenin Chekist ...
Oh, people!
People with numbers.
You were people, not slaves.
You were higher and stubborn
His tragic fate.
I walked with you in those angry years
And with you was not afraid of me
Brutal title "Enemy of the People"
And black
Number
On the back.
1962-1963. | |
