Она раскрасила губы огнем карминным, чтоб стать, как все, чтоб быть - под одну гребенку. Она отвыкла, чтобы ее кормили, она выбирает ежиков в «Детском мире» - и продавщицы спрашивают «ребенку»?
Ее цвета - оранжевый с темно-синим, она сейчас тоскует, но тем не менее она умеет вьплядеть очень сильной. Она давно не казалась такой красивой - чтоб все вокруг шарахались в онеменье.
Не то чтоб она болеет - такое редко, ну раз в полгода - да и слегка, негромко. А вот сейчас - какие ни ешь таблетки, в какие ни закутывайся жилетки - царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками всю комнату и чуточку в коридоре. Она его выкашливает кусками, она купила шкафчик и новый сканер и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран, она такая милая и смешная, она грызет ментоловые пастилки, она боится - как она отпустила - вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с ним могло случиться, кого еще слова его доконали. Но помнит то, что он не любил лечиться, и сладкой резью - родинку под ключицей, и что он спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет - ты, мол, крепись, но немного нарочитым, нечестным тоном, разбрасывает по дому чужие письма, и держится, и даже почти не киснет, и так, случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами, она б хотела видеть вокруг людей, но время по затылку - широкой дланью, на ней висят отчеты и два дедлайна, и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной, но холодно и нет никого под боком. Она притвориться может почти любою, она привькла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла - Богом.
Все думает, что пора поменять системку, хранит - на крайний случай - бутылку водки. И слушает «Аквариум» и Хвостенко. И засыпает - больно вжимаясь в стенку - чтоб не дай Бог не разбудить кого-то. She has painted carmine lips fire, to be like everyone else, to be - one size fits all. She lost the habit to feed her, she chooses hedgehogs in the "Children's World" - and asked the saleswoman, "child"?
Its colors - orange with dark blue, she now longs, but nevertheless it is able vplyadet very strong. It has long seemed so beautiful - so that everything in shied numbness.
Not that she is sick - is rare, but every six months - and a little softly. And now - what you eat or tablets, in which no wraps vests - scratching, tearing claws bronchi.
She settles house, paved with socks the whole room and a little in the hallway. She coughs up his pieces, she bought a locker and a new scanner and thinks that last for a handheld.
Her favorite sweater long time to wash, she is so cute and funny, she chews menthol lozenges, she fears - as she let go - just like that, quietly, without bending the wings.
She does not know what happened to him could happen to someone else to finish off his words. But remember that he did not like to be treated, and sweet rezyu - a mole under the collarbone, and that he always sleeps on the diagonal.
She writes her friends - you say, be strong, but a bit deliberate, dishonest tone throws at home other people's letters, and holds, and even almost kisnet, and so casually crying at the monitor.
She had shook things she'd like to see people around, but the time on the head - hand of a broad, hanging on her two reports and the deadline, and look for a gift for my birthday.
She gargling solution of boric but cold and there is no one at hand. She could almost pretend lyuboyu she privkla God considers love. But love is almost weaned - God.
Everyone thought that it was time to change sistemku stores - in extreme cases - a bottle of vodka. And listening to "Aquarium" and Hvostenko. And sleep - hurt vzhimayas the wall - so God forbid not to wake anyone. Смотрите также: | |
