а она говорит: "иди уж тогда один, или с кем угодно - но всё-таки ты иди, а таких, как я, говорит - в общем, пруд пруди, миллион на рупь."
он смеется: "я пригрелся к твоей груди, хоть целуй меня, хоть в ад за собой веди, а уйти решишь - так всё же предупреди, я тогда умру."
а она говорит: "куда тебе - умирать? ведь тебе играть и публику собирать, ты аккордом бей и диски свои пирать, а меня - пусти."
он вздыхает: "ну, вот как тебе объяснять - ведь с тобой проститься - то же, что кожу снять, как в ладони стрекозу закрутить и смять, как дитя растить"
а она говорит: "куда мне теперь к тебе? ты герой, - говорит, а я выскочка и плебей, вот играй, говорит теперь на свой трубе - открывай свой счет".
он рыдает и поет, как ночной прибой: "ну вот, хочешь, - говорит, - разобью гобой, мне плевать, - говорит - вот я ведь уже с тобой, так чего ж еще?
я ведь с музыкой, - говорит, всё веду войну, я кричу в ее горячую пелену, мол, прими, говорю, впусти, мол еще одну, по знакомству, так.
а она говорит: "мы вместе, а я нигде, я сушу слова на старой словороде, я копаюсь в их горячей гнилой руде, но опять не в такт.
я ведь вечно пораженщина - говорит, я живу - да вот внутри у меня горит - у меня ведь дистония, нефрит, гастрит - ну, куда до вас.
он хохочет: "да, в обиду тебя не дашь, но когда ты, дорогая, меня продашь, то купи бумаги нотной и карандаш, я впишу тебя в этот вальс.
я впишу тебя в свой солнечный разнобой, тонким контуром, щекой на ветру рябой, в этот свет, далекий страшный и голубой, в эту даль и боль
чтоб когда захочешь - быть тебе не одной, чтобы быть тебе и нотами и струной, у тебя выходные, а у меня входной, но ведь я с тобой.
я шепчу ей, что кончается тишина, что смешна вина, что чаша полна вина, что заря бледна, что ночь впереди темна. что закат - в дугу..
я шепчу ей, что пою ее и кляну. что я ради нее, что хочешь, переверну. что боюсь ее, никому ее не верну. и она тихонько рождается между губ.
and she says, "so then go alone, or with anyone - but still you go, and like I said - just a dime a dozen, a million on the ruble."
He laughs: "I warmed to your chest, even kiss me, even in the hell of a lead, and decide to leave - so still warn, then I die."
and she says, "where you - die because you play and the public to gather, you hit a chord, and drives their feast, and I - let me go?".
He sighs: "Well, that's how you explain - because you say good-bye - the same as the skin removed, both in the palm of a dragonfly tighten and crush, how to raise a child"
and she says, "where am I going to see you're a hero, - says, and I plebeian upstart and, lo play, now says to his pipe - open your account?".
he cries and sings, as the night the surf, "Well, if you want, - he says - oboe break, I do not care - says - that I'm already with you, so what else?
I'm with the music, - says everything I conduct a war, I scream in her hot haze, they say, take, I say, let, say another, an acquaintance, so.
and she says, "we are together, and I never, I dry words on old slovorode, I dig in their hot rotten ore, but again not to the beat.
I'm forever porazhenschina - said, I live - but that's burning inside me - because I have dystonia, nephritis, gastritis - Well, where is up to you.
He laughs: "Yes, you do not give offense, but when you, my dear, I sell, then buy a musical paper and pencil, I'll aim you in this waltz.
I'll aim you in your solar inconsistency, thin contour cheek pockmarked in the wind, in this light, a distant and terrible blue, in the distance, and the pain
so whenever you want - you do not have one, to be you, and notes and string, you have a weekend, and I have input, but I'm with you.
I whisper to her that ends the silence that ridiculous fault that bowl full of wine that is pale dawn that night ahead of dark. that sunset - an arc ..
I whisper to her that her singing and swear. I'm for it, what you want, move the. I'm afraid of her, no it is not true. and she quietly born between the lips. Смотрите также: | |
