Сейчас будет очень банально.
Мое к тебе – персонально.
Я, прощаясь, тебя наконец-то прощаю.
Я не обещаю, что перестану думать о тебе,
или писать какие-то глупые строки.
Про то, что двадцать в одной пачке все равно
по одной одиноки; про мои некрологи
всем тем, кто, увы, не остался. И по тебе.
Про невыученные жизнью уроки,
про пороки после литра текилы…
про новых любимых, про то, как я силой
их прогоняю из дома. Правда, знакомо?
Про то, как мне снился Джакомо,
и иллюстрации к нему Сальвадора.
Все эти цундэре и tora-dora…
Тогда это было так ново.
Про все мои больно, про хрусты нейронов,
Про нервы дрожащими белыми.
Мы в этих чувствах были не первыми, -
если только апрелями беглыми,
бегали смехом по комнатам,
отражаясь в сомнениях шепотом –
Что-то осталось нетронутым…
Ты говоришь, что я чокнутая.
А я была просто влюбленная,
бессонная и обреченная.
Но сейчас будет очень банально,
Мое к тебе – не-верь-вербально:
Я, прощаясь, тебя наконец-то прощаю.
Но ты мне не веришь. И правильно.
Now it will be very trite.
My to you - personally.
I, say goodbye, finally forgive you.
I do not promise that I will stop thinking about you,
Or write some stupid lines.
About the fact that twenty in one pack anyway
one alone; About my necrologists
To all those who, alas, did not remain. And for you.
About non-learned life lessons,
About vices after liter tequila ...
about new favorites, about how I am
They run out of the house. True, familiar?
About how I dreamed of Giacomo,
And illustrations for Salvador him.
All these Tsundare and Tora-Dora ...
Then it was so new.
About all my pain, about the crunches of neurons,
About the nerves trembling white.
We were not the first in these feelings -
If only April is running,
ran a laugh in the rooms,
reflecting in doubt with a whisper -
Something remained intact ...
You say that I am knotted.
And I was just in love,
Sleepless and doomed.
But now it will be very trite,
My to you is not-verbal:
I, say goodbye, finally forgive you.
But you do not believe me. And right.
