Вы меня, наверное, уже не помните,
Прошли, кажется, тысячелетия.
Я удивляюсь электронике в этой комнате,
Да я долга не был на этом свете.
И все инструменты эти, и ток бегущий в микрофоне
Не напоминает мне о той планете, о том моём доме.
Со стенами в глине измазанными, без отопления газового,
Без инета, телевиденья, и даже радио базового.
Да, я всего этого не видел, в ваших глазах я наверное дик,
Но постойте-ка, всё же, на вот тех иконах, не мой ли лик?
А вот на этой мама моя, кстати, давно её не видел.
Люблю её очень крепко. Надеюсь, я её не сильно обидел,
Когда в семнадцать, угнал из Галилеи на попутках.
Да в юности я часто учувствовал в подобных мутках.
А вот на этой я у своего старшего брата Иоана,
Я типа молюсь, а он льёт мне на голову воды Иордана.
Да, многое чего странного было за эти тридцать три года,
Но постойте ка, всё же, что это за здание из бетона?
В котором весят все эти иконы, и горит огонь жертвенный,
Где всё так строго, дорого и даже не пахнет духом ветреным.
Как, как? Храм для молитвы? Место где надо просить прощение?
Но я что-то не помню, чтобы я просил прощение в таком помещение
Я молился в горах, лесах, иногда дома у порога.
Нет, нет, я не ною, просто удивлён немного.
Так то Отца Моего ради, молитесь где хотите,
Хотите в свои храмы, домой, да хоть в макдак идите.
Я помню, что в политику духовности соваться травма-опасно,
Поэтому я не собираюсь себе снова собирать паству. Ясно?
Второй раз я уж точно не попадусь на эту фишку,
Уж простите, но от раны под правым ребром до сих пор отдышка.
Я вообще-то пришёл поговорить c вами о другом деле,
Помните вы о моём втором предшествие, в своих молитвах как-то пели?
Ну вот, в общем-то, как вы и хотели,
Я снова среди вас, в этом физическом теле.
Нет, нет, Я не плачу это ветер в глаза,
Он заставляет мужчин думать иначе.
Нет, нет, кровь не значит, на ладонях моих,
Что вы должен молиться на каждый мой стих.
Я захожу к себе в церковь и не нахожу свои знания
И не понимаю, почему тут так важен факт моего обрезания.
И образа моего лобзанье, и талмуда слушанье
Заменили моё учение о спасение душ, ёу.
И где моя надгорная проповедь? Я что то не понял.
Вы хоть понимаете, сколько ночей подряд я её готовил?
Или вы попутали, либо я ошибся дверью толи,
Но почему ваш культ воздвигнут вокруг моих страданий и боли?
И столько лишний соли с водою на людей пролито,
Одних левых молитв, только сколько на придумано то.
Я беру Евангелие, точнее то, что от него сохранилось,
Нахожу тот момент, где моя община молилась.
Ну вот же, написано чёрным по белому, истинным словом,
Но только чувствую на себе чей-то суровый взгляд с укором.
Подходит ко мне старушка, говори «Ты не так молишься
Не там стоишь, не так клянёшься, Бога прогневаешь сейчас».
Изыди сатана! Сказал я тому, кто стоял за её духом,
Но от услышанной в ответ брани мои уши свернулись в трубочку туго.
И в общем, с шумом и скандалом из этого дома фарисеев
Выгнали моё явление в этом физическом теле.
И вот я сижу в парке с гитарой на скамейке,
А прохожие мимо люди кидают мне на пропитание деньги.
И тела моего искалеченного земные боли,
Не сравнятся с болью в моём сердце, о вашей утраченной воли.
Нет, нет, Я не плачу это ветер в глаза,
Он заставляет мужчин думать иначе.
Нет, нет, кровь не значит, на ладонях моих,
Что вы должен молиться на каждый мой стих.
You probably don’t remember me anymore
It seems that millennia have passed.
I marvel at the electronics in this room,
Yes, I was not debt in this world.
And all these tools, and the current running in the microphone
Doesn't remind me of that planet, of my house.
With smeared clay walls, no gas heating,
Without Internet, television, and even basic radio.
Yes, I haven’t seen all this, in your eyes I’m probably wild
But wait, nevertheless, on those icons, is it not my face?
But on this mom, by the way, I have not seen her for a long time.
I love her very much. I hope I didn’t offend her very much,
When at seventeen, stole from Galilee on the way.
Yes, in my youth I often felt in such torments.
But on this I’m with my older brother John,
I kind of pray, and he pours the water of the Jordan on my head.
Yes, a lot of that was strange for these thirty-three years,
But wait a minute, nevertheless, what is this concrete building?
In which all these icons weigh, and the sacrificial fire burns,
Where everything is so strict, expensive and does not even smell like a windy spirit.
How how? Temple for prayer? A place to ask for forgiveness?
But I don’t remember something, that I asked for forgiveness in such a room
I prayed in the mountains, forests, sometimes at home on the doorstep.
No, no, I'm not whining, just a little surprised.
So then, for my Father’s sake, pray wherever you want,
Do you want to go to your temples, home, but at least go to the makdak.
I remember that it’s dangerous to get into the politics of spirituality,
Therefore, I’m not going to collect my flock again. Clear?
The second time, I certainly won’t fall for this chip,
Excuse me, but there’s still shortness of breath from the wound under the right rib.
I actually came to talk with you about another matter,
Do you remember my second antecedent, did you somehow sing in your prayers?
Well, in general, as you wanted,
I am again among you, in this physical body.
No, no, I don’t cry this wind in my eyes,
He makes men think differently.
No, no, blood doesn’t mean in my palms,
That you should pray for every verse of mine.
I go to my church and cannot find my knowledge
And I do not understand why the fact of my circumcision is so important here.
And the image of my kiss, and the Talmud listening
Replaced my doctrine of soul salvation, yo.
And where is my almighty sermon? I didn’t understand something.
Do you even understand how many nights in a row I cooked it?
Either you fooled me, or I made a mistake with the roofing felts,
But why is your cult erected around my suffering and pain?
And so much excess salt with water was spilled on people,
Only left prayers, only how many have been invented.
I take the gospel, or rather, what is left of it,
I find the moment where my community was praying.
Well, it is written in black and white, the true word,
But only I feel someone’s stern look with reproach.
An old woman comes up to me, say, "You are not praying so
You’re not standing there, not swearing like this, you are angering God now. ”
Come Satan! I told the one who stood behind her spirit,
But from the swearing in response, my ears curled up tightly.
And in general, with the noise and scandal from this Pharisee house
They kicked out my appearance in this physical body.
And here I am sitting in the park with a guitar on the bench,
And people passing by throw me money for food.
And the bodies of my crippled earthly pains,
They can’t compare with the pain in my heart about your lost will.
No, no, I don’t cry this wind in my eyes,
He makes men think differently.
No, no, blood doesn’t mean in my palms,
That you should pray for every verse of mine. Смотрите также: | |
