Я кормил журавля из рук –
божество длиннокрылых стай.
С губ обветренных падал звук:
«Улетай!»
Ты поверил моим глазам,
ты припал к моему теплу,
но всё так же торчит из засад
гибкий лук.
Странным блеском заворожив,
наконечник поднимется ввысь,
тетивы тонкий нерв задрожит –
берегись!
Ты из мира людской хулы
улетай, журавлик, скорей,
пока хмель опустил стволы
егерей…
Мне бы тоже лететь с тобой –
я заложник здесь, а не брат.
Кто помечен грязной душой,
тот не свят.
Я не метил в святые, нет-
не сказать, что душа бела.
Красный цвет – моей крови свет
пролила.
Не по небу плачет она –
по собратьям сводным земным.
Их в повраге дикой погнал
чёрный дым по земле, чёрный дым!..
Еле слышен был глас извне:
«Коль просился – лети же с ним.
Ты уверен, что крыльев нет?
Посмотри – за спиной они…»
Безболезненно, не спеша
бытия обрывалась нить –
в стае птиц улетала душа
не хотевшего кровь пролить.
( апрель 1990 )