На Крещенье выдан нам был февраль
Баснословный: ветреный, ледяной –
И мело с утра, затмевая даль
Непроглядной сумеречной пеленой.
А встряхнуться вдруг – да накрыть на стол!
А не сыщешь повода – что за труд?
Нынче дворник Виктор так чисто мёл,
Как уже не часто у нас метут.
Так давай не будем судить о том,
Чего сами толком не разберём,
А нальём и выпьем за этот дом
Оттого, что нам неприютно в нём.
Киркегор неправ: у него поэт
Гонит бесов силою бесовской,
И других забот у поэта нет,
Как послушно следовать за судьбой.
Да хотя расклад такой и знаком,
Но поэту стоит раскрыть окно –
И стакана звон, и судьбы закон,
И метели мгла для него одно.
И когда, обиженный, как Иов,
Он заводит шарманку своих речей –
Это горше меди колоколов,
Обвинительных актов погорячей.
И в метели зримо: сколь век ни лих,
Как ни тщится бесов поднять на щит –
Вот, Господь рассеет советы их,
По земле без счёта их расточит.
А кому – ни зги в ледяной пыли,
Кому речи горькие – чересчур...
Так давайте выпьем за соль земли,
За высоколобый её прищур.
И стоит в ушах бесприютный шум –
Даже в ласковом, так сказать, плену...
Я прибавлю: выпьем за женский ум,
За его открытость и глубину.
И, дневных забот обрывая нить,
Пошатнёшься, двинешься, поплывёшь...
А за круг друзей мы не станем пить,
Потому что круг наш и так хорош.
В сновиденье лапы раскинет ель,
Воцарится месяц над головой –
И со скрипом – по снегу – сквозь метель
Понесутся сани на волчий вой.
1981 To baptism to give us was February
Fabulous: windy, icy -
And swept in the morning, eclipsing the distance
The impenetrable veil of twilight.
And suddenly shake - but set the table!
And you will not find a reason - that for work?
Today janitor Victor mёl so clean,
How often do not we sweep.
So let's not judge
Why do not really Let us examine,
A nalem and drink to the house
Because we nepriyutno in it.
Kierkegaard wrong: he poet
He drives out demons by the power of demons,
And other concerns of the poet is not,
How obediently follow fate.
Yes, even the alignment and a sign,
But the poet is open the window -
And a glass bell, and the fate of the law,
And blizzard haze for him one.
And when, resentful, like Job,
He starts his speeches hurdy-gurdy -
This is worse than the copper bells,
Indictments hotter.
At the snowstorm visibly: how age or lih,
Whatever demons endeavor to raise a shield -
Behold, the LORD will scatter them advice,
On account of their land without wasted.
And who - or dig into the icy dust
This bitter speech - too ...
So let us drink to the salt of the earth,
For highbrow her squint.
And is the noise in the ears homeless -
Even gentle, so to speak, captive ...
I will add: drink to the woman's mind
For his openness and depth.
And, day cares tearing thread
Poshatnёshsya, dvineshsya, poplyvёsh ...
And for a circle of friends, we are not going to drink,
Because our circle and so good.
In the dream legs will spread spruce,
Month reign over his head -
And with a scratch - the snow - through the snowstorm
Will carry the sled on howling.
1981 | |
