Я очень не люблю ночных звонков,
Которые подбрасывают в койке
И наполняют душу беспокойством
За близких мне детей и стариков.
Усталый дом, заснувший на лету,
Разбуженный пронзительною трелью,
Мой друг, мы как-то быстро постарели -
Нам палачи понятней повитух.
Когда-то вся в джинсово-голубом,
Одета нынче в чёрное природа.
Мои надежды тают с каждым годом,
И силы ускользают с каждым днём.
Я собираюсь прыгнуть в небеса -
В них правда есть, а здесь враньё постыло,
И я бы захватил с собой чернила,
Хотя никто оттуда писем не писал.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках.
Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне.
Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка,
Прилетай за мной, люба, по весне.
Махну, не глядя, думский кабинет
На тихий, с райской яблонью, пригорок.
Друзей не предавал и не был вором,
Старался жить как истинный поэт,
Я жил как настоящий музыкант,
Я пил мелодии, разбавленные водкой,
И глотку драл, натруженную глотку,
По зонам и на сценах разных стран.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках.
Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне.
Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка,
Прилетай за мной, люба, по весне.
Пойду схожу опять в мединститут,
И пусть меня ещё чуть-чуть подучат,
Как уберечь от судорог падучей
Страну, освобождённую от пут.
Наступит утро, и в смятенье тел
Грудь даст младенцу тихая Мадонна,
И я в роддом ей позвоню по телефону,
Который, слава Богу, ночью не звенел.
И я в роддом ей позвоню по телефону,
Который, к счастью, ночью не звенел.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках.
Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне.
Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка,
Прилетай за мной, люба, по весне. I do not like night calls,
Who tossed in bed
And fill the soul with anxiety
For close to my children and the elderly.
Tired house, falling asleep on the fly,
Got a piercing trill,
My friend, we somehow quickly grown old -
We executioners clearer midwives.
Once dressed in denim blue,
Now dressed in black nature.
My hopes are shrinking with each passing year,
And power escape from day to day.
I'm going to jump into the heavens -
They really are, and here lies post,
And I'd brought with him ink
Although no one there did not write letters.
But do not auger, ghoul, I am not afraid of your eyes with glasses.
The terrible your opinion, the calmer me.
You are my sun, you are my joy, swallow,
Arrives for me, any, in the spring.
Makhnev not looking, the Duma Cabinet
On the quiet, paradise apple, hill.
Friends betrayed and was not a thief,
I try to live like a true poet,
I lived like a real musician,
I drank melody diluted vodka,
And he tore the throat, stuck to his throat,
In zones and on stages around the world.
But do not auger, ghoul, I am not afraid of your eyes with glasses.
The terrible your opinion, the calmer me.
You are my sun, you are my joy, swallow,
Arrives for me, any, in the spring.
I'll go I'll go back to medical school,
And let me be a little bit more poduchat,
How to protect against epileptic seizures
Country, freed from the shackles.
Morning comes, and confusion of bodies
Chest give the baby a quiet Madonna
And I call her to the hospital on the phone,
Which, thank God, not the night rang.
And I call her to the hospital on the phone,
That, fortunately, is not the night rang.
But do not auger, ghoul, I am not afraid of your eyes with glasses.
The terrible your opinion, the calmer me.
You are my sun, you are my joy, swallow,
Arrives for me, any, in the spring. Смотрите также: | |
