Унылую пришпоривают месть
Все обстоятельства, какие есть.
Чтó – человек, когда лишь ест да пьет?
Домашнее животное, не боле.
Я загнан в угол, как последний скот,
И не гожусь для отведенной роли.
Но Тот, который нас и наградил
Уменьем мыслить и стремиться к цели,
Не для того потратил столько сил,
Чтобы дары его заплесневели.
Животное беспамятство мое…
А, может, трусость – с самого начала
Стальное отточила острие
И смысл отмщения четвертовала.
Я сам не знаю, для чего живу –
Такой расчетливый, такой умелый! –
Твержу себе во сне и наяву
«Ты должен это сделать!»… Ну так делай!
Примеров – тьма. Они вполне грубы
И зримы. Вот вослед за юным принцем
Под звуки барабана и трубы
Пехота тащится к чужим границам.
Ее ведет изящный мальчуган.
Что впереди? Победа? Пораженье?
Божественным тщеславьем обуян,
Мятежный дух не ведает сомненья.
Ну и пойдет до самого конца
За-ради выеденного яйца.
Достоинство, должно быть, в том и есть,
Чтоб попусту не ввязываться в ссору,
Но если уж задета наша честь –
Достойно из соринки сделать гору.
Отец убит. Живет в постыдстве мать.
А я всё продолжаю рассуждать.
Что смерть? Всего лишь смерть. В конце концов
Каким стыдом за этот стыд заплатим?
Идут за славой двадцать тыщ самцов
К своим могилам, как к чужим кроватям.
На тот клочок земли идут войной,
Где негде разлететься двум картечам.
Прильнут могилы их одна к одной,
Однако и засыпать будет нечем.
Не для пустой потехи, не для славы –
Да будут мои помыслы кровавы,
Или вообще не будет никаких.
