В гестапо все молчат упрямо,
Молчат, от страха побелев,
Кто о былом, а я о дамах,
О дамах в кожаном белье.
О дамах в кожаных фуражках
С высокой тульей, на ремне,
В заклёпках, цепочках и бляшках,
Седлающих своих коней.
О дамах в кожаных ботфортах
На длинных тонких каблуках,
С играющими не для спорта,
Кнутами гибкими в руках.
О дамах, с коими нелишне
Держаться смирно до утра,
Чулком со стрелкой оттенивших
Тугую выпуклость бедра.
Но штурмбанфюреру в подтяжках,
Как на духу, признался я,
И он надел свою фуражку
На секретаршу, просияв.
Он ей вручил свой кнут фашиста,
И мы склонились перед ней,
И вскоре дева-фетишистка
Седлала двух своих коней.
Нацисты мирно в кельях спали,
И только фюрер был не рад,
Как мы по бункеру скакали
Втроём в седьмом часу утра.
О, bella, ciao… In the Gestapo all stubbornly silent ,
Silent with fear whitewashed,
Who of the past , and I'm about the ladies ,
About ladies leather lingerie.
On the ladies in leather caps
With a high crown , on the strap ,
In rivets , chains and plaques
Saddling their horses .
On the ladies in leather jackboots
On the long, thin heels,
Since the game is not for sport,
Flexible whips in their hands.
About the ladies , with whom it is worth
Stay quietly until the morning,
Stocking arrow Otten
Tight thighs bulge .
But Sturmbannfuhrer in suspenders ,
As a spirit , I confessed,
And he put on his cap
On the secretary , beaming .
He handed her his whip fascist,
And we bowed before her,
And soon deva- fetishistka
Saddling his two horses.
Nazis peacefully sleeping in the cells ,
And only the Führer was not happy ,
As we rode the bunker
The three in the seventh hour of the morning .
Oh , bella, ciao ... | |
