Осыпаются года и ржавеют даты.
Времена, как поезда, мчатся всё быcтрей.
И всё крепче спят в земле мёртвые солдаты,
И всё реже мы зовём мёртвых матерей.
В те же игры с нами жизнь – в салки или в прятки –
Всё играет, не спросясь, – а хотим ли мы?...
И, хрипя, спешим-бежим на шестом десятке
От болезней, oт потерь или от сумы.
Ну, а если пpизовёт к творчеству эпоха,
Мы, пожалуй, подновим старенький стишок:
«Сыновья растут – к войне. Это очень плохо!
К внукам – дочери растут. Это хорошо!»
Осыпаются года и ржавеют даты.
Дни ложатся, как снега, на земную грудь –
– то ли память и душа чистят место свято,
То ли мама там, вдали, хочет отдохнуть...
The years crumble and the dates rust.
Times, like trains, rush faster.
And the dead soldiers sleep more firmly in the ground,
And less and less, we call dead mothers.
In the same games with us, life - in the dress or hide and seek -
Everything plays without asking - do we want to ...?
And, wheezing, hurry-run on the sixth dozen
From diseases, from losses, or from sums.
Well, if the era calls for creativity,
We, perhaps, will renew an old rhyme:
“Sons are growing - for war. This is very bad!
To grandchildren - daughters grow up. It's good!"
The years crumble and the dates rust.
Days fall like snow on the earth’s chest -
- whether memory and soul cleanse the place holy
Either mother, away, wants to relax ...
