И воспоминания бойца из 10-го ОШБ о событиях на Шерпенском плацдарме:
Белкин Лазарь Абрамович
Родился 1/11/1921 в местечке Чечерск в Белоруссии.
Закончил семь классов школы, поступил в сельхозтехникум, учился на зоотехника.
В ноябре 1939 года по комсомольской путевке, поступил в Гомельское стрелково – пулеметное училище (ГСПУ). Попал в курсантскую пулеметную роту и за полтора года учебы стал хорошим пулеметчиком.
17 – го июня 1941 года в ГСПУ состоялся выпуск молодых лейтенантов.
Я получил назначение в Белорусский Особый Военный Округ, в 3-ую Армию, в 56-ую Стрелковую Дивизию. 21-го июня, мы, 10 молодых командиров Красной Армии, выпускников ГСПУ, прибыли в Гродно, в штаб дивизии, и поздним вечером того же дня, уже были в местечке Гожи на границе с Польшей. Здесь находился 184-й Стрелковый Полк, в котором нам предстояло начать свою командирскую службу.
На следующий день нашу группу зачислили в состав, уже разбитого немецкой авиацией, 184-го Стрелкового Полка.
Попал в плен, из плена бежал в 1943 году, после спецпроверки в Рязанском лагере, направлен искупать вину в 10-й ОШБ.
Г.К. – На какой фронт был направлен 10-й ОШБ?
Л.Б.- В начале апреля 1944 года нас погрузили в эшелон и сказали: едем брать Одессу. Но в Белгороде наш эшелон задержали, пропускали к фронту какую-то польскую часть, и пока мы до Одессы доехали, ее без нашего участия освободили. Нас высадили на станции Новый Буг, и оттуда, пешим порядком, километров четыреста, мы топали до Днестра. Сменили в обороне какой-то поредевший стрелковый полк, в районе села Шерпень, и тут снова началась для нас война на передовой. Вокруг фруктовые сады и… смерть… Тех, кто получал легкое ранение, отправляли после санбата «на освобождение» - в 18-й ОПРОС.
Л.Б.- В августе нас перебросили по понтонному мосту через Днестр на плацдарм. Заняли траншеи. От нас до немцев всего метров восемьдесят, нейтральной полосы фактически не было. И все эти метры, до окопов противника были нашпигованы минами. Расставили пулеметы на обороняемом взводом участке.
С немцами переругивались. Можно было увидеть и такое - Валентин Буц вылезает на бруствер, садится возле пулемета, закуривает самокрутку, и разговаривает с немецким пулеметчиком! Говорю ему – « Буц, немедленно спустись в траншею! Тебя же сейчас немцы «снимут»! Он отвечает – «Все в порядке, командир, я тут с одним немцем познакомился – и, сложив ладони рупором, кричит – Карл! Карл!».
С немецкой стороны доносится – «Момент, нихт шпрехен! Фельдфебель комт!».
А бывало и так - Валентин стреляет из пулемета по противнику, оттуда отвечают огнем , но показалось ему, что эта пулеметная дуэль - пустая, только зря патроны тратят. Валентин кричит немцам – Эй! Фриц! Какого черта стреляешь!? Неожиданно оттуда отчетливо доноситься – Я не Фриц, я Карл! – Давай не будем стрелять!- Гут!- согласился Карл. Но война есть война. Я быстро Буца в сторону отодвинул, мол, ты здесь еще натуральное братание , прямо на глазах у «особиста» устрой, и дал длинную очередь по немецким позициям .
Карл орет со своей стороны – Нит гут! Мы же договорились!
Но 18-го августа, ночью, этой «фронтовой идиллии» наступил конец.
На передовую привезли водку в бочках, каждому налили по 200 грамм, плотно накормили и сказали, что на рассвете, после залпа «катюш», мы должны атаковать немцев. Всех пулеметчиков раскидали по стрелковым ротам.
За 15 минут до начала атаки, мы изготовились, но команды не поступало. Все утро мы провели в напряженном ожидании. Передали приказ – Атака отменяется.
И вдруг в 09-50, новый приказ - Атаку начать ровно в 10-00. Без артподготовки!
И в десять часов утра, в полной тишине, мы поднялись в атаку.
Г.К. – В ночь перед наступлением саперы сняли мины с нейтральной полосы?
Л.Б. - Нет. Передний край так и оставался заминированным, саперов к нам не прислали. В атаку батальон пошел прямо по минному полю… А чему тут удивляться? С нами, штрафниками, никто никогда не считался. Мы были по сути дела смертниками. Я думаю, это никто не And the memories of a soldier from the 10th OShB about the events at the Sherpensky bridgehead:
Belkin Lazar Abramovich
Was born on 1/11/1921 in the town of Chechersk in Belarus.
He finished seven classes of school, entered the agricultural technical school, studied to be a zootechnician.
In November 1939, on a Komsomol ticket, he entered the Gomel rifle - machine gun school (GSPU). He got into a cadet machine-gun company and became a good machine-gunner in a year and a half of study.
On June 17, 1941, young lieutenants graduated from the GSPU.
I was assigned to the Belarusian Special Military District, to the 3rd Army, to the 56th Rifle Division. On June 21st, we, 10 young commanders of the Red Army, graduates of the GSPU, arrived in Grodno, at the division headquarters, and late in the evening of the same day, we were already in the town of Gozhi on the border with Poland. Here was located the 184th Rifle Regiment, in which we were to begin our command service.
The next day, our group was enrolled in the 184th Rifle Regiment, already defeated by German aviation.
He was taken prisoner, escaped from captivity in 1943, after a special check in the Ryazan camp, he was sent to redeem his guilt in the 10th OShB.
G.K. - What front was the 10th OShB sent to?
LB - At the beginning of April 1944 we were loaded into a train and told: we are going to take Odessa. But in Belgorod our echelon was detained, some Polish unit was allowed to go to the front, and while we reached Odessa, it was released without our participation. We were dropped off at the Novy Bug station, and from there, on foot, about four hundred kilometers, we stomped to the Dniester. We replaced some thinned rifle regiment in defense, in the area of the village of Sherpen, and then the war on the front line began again for us. Around orchards and ... death ... Those who were slightly wounded were sent after the sanitary battalion "for release" - in the 18th POLL.
LB - In August we were transferred across the pontoon bridge across the Dniester to the bridgehead. We occupied the trenches. From us to the Germans, only eighty meters, there was practically no neutral zone. And all these meters, up to the enemy's trenches, were packed with mines. We placed machine guns on the area defended by the platoon.
They quarreled with the Germans. You could also see this - Valentin Butz gets out onto the parapet, sits down near the machine gun, lights a cigarette, and talks to a German machine gunner! I tell him - "Butz, immediately go down into the trench! The Germans will "remove" you now! He replies - “It's all right, commander, I met a German here - and, clasping his palms like a megaphone, shouts - Karl! Charles!".
From the German side one can hear - “Moment, nicht shrechen! Feldwebel Comt! "
And it happened so - Valentin shoots a machine gun at the enemy, from there they respond with fire, but it seemed to him that this machine-gun duel was empty, only wasting cartridges in vain. Valentine shouts to the Germans - Hey! Fritz! What the hell are you shooting !? Suddenly from there you can clearly hear - I'm not Fritz, I'm Karl! “Let's not shoot!” “Guth!” Karl agreed. But war is war. I quickly pushed Buts aside, they say, you are still a natural fraternization here, arrange right in front of the “special officer”, and gave a long line at the German positions.
Karl yells from his side - Nit gut! But we agreed!
But on August 18, at night, this "front line idyll" came to an end.
They brought vodka in barrels to the front line, poured 200 grams of vodka into each of them, fed them well, and said that at dawn, after the Katyusha salvo, we must attack the Germans. All machine gunners were scattered among the rifle companies.
15 minutes before the start of the attack, we made ready, but no command was received. We spent the whole morning in suspense. The order was passed - The attack is canceled.
And suddenly at 09-50, a new order - to start the attack at exactly 10-00. No artillery preparation!
And at ten o'clock in the morning, in complete silence, we went up to attack.
G.K. - On the night before the offensive, the sappers removed the mines from the neutral zone?
L. B. - Not. The front edge remained mined, no sappers were sent to us. The battalion went on the attack straight through the minefield ... Why be surprised? With us, penalty box, no one has ever reckoned with. We were essentially suicide bombers. I guess it's nobody Смотрите также: | |
