А на иконах золото, о-па, а в глазах туман.
Жизнью переполнен хор цыган.
И буянит кровушка у души на дне,
И твердит головушка: "Да истина в вине".
И буянит кровушка у души на дне,
И твердит головушка: "Да истина в вине".
А кабаки из мрамора, о-па, а в дверях - медведь.
Да не будите пьяного, дайте помереть.
А я в рубахе шелковой глажу шелк волос,
Пью безмерно горькую в чарах черных грез.
Закружит цыганочка под скрипичный сип,
Разбудите пьяного, он помирать охрип.
По снежку по первому, ах, как хорошо!
Запрягай, граф, нервную, да рыжую еще.
Ломанем по городу да в этакую ночь,
Да по львиным мордам водкою толочь.
Загляну в сад Летний, обниму богинь.
Мой жеребец-трехлеток, ты беги, да не простынь.
А ты куда? О-па! Да вот никуда. Ну, разве сжались года?
Ну, что глядишь, как на врага?
Да ты с иконой? Да это, братец, ерунда.
Ведь твое золото всегда, точнее, золото Мамонное.
А в Петербурге каменном тишь да благодать.
Да разбудите пьяного, о грех так помирать.
А на иконах золото, о-па, а в глазах туман.
Да жизнью переполнен хор цыган. And the icons on the gold, oh, and in the eyes of the fog.
The gypsy choir is full of life.
And the blood rages in the soul at the bottom,
And the little head repeats: "Yes, the truth is in guilt."
And the blood rages in the soul at the bottom,
And the little head repeats: "Yes, the truth is in guilt."
And the taverns are of marble, o-pa, and in the doorway there is a bear.
Don’t be drunk, let me die.
And I'm in a silk shirt, I stroke the hair silk,
I drink immensely bitter in the spell of black dreams.
The gypsy girl will spin under the treble vulture,
Wake the drunk, he dies hoarse.
In the snow on the first, oh, how good!
Harness, Count, nervous, but red still.
We’ll break through the city and this night,
Yes, crush the lion's faces with vodka.
I’ll look into the Summer Garden, hug the goddesses.
My three-year-old stallion, you run, but not a sheet.
And where are you going? Oh pa! Yes, nowhere. Well, did the years shrink?
Well, what do you look like at the enemy?
Are you with an icon? Yes, this, brother, is nonsense.
After all, your gold is always, or rather, Mamon gold.
And in St. Petersburg stone quiet and grace.
Yes, wake the drunk, oh sin so die.
And the icons on the gold, oh, and in the eyes of the fog.
Yes, the gypsy choir is full of life. Смотрите также: | |
