I
Когда вьюга к утру, ошалев с тоски,
Задерёт у ночи подол,
Но спит ещё мирно Гудзонов пролив…
(Он многих, сука, подвёл).
И спят зэка́, как в последний раз —
Натянул бушлат — и пока! —
И во́хровцы спят, как в последний раз —
Научились спать у зэка.
И начальнички спят, брови спят,
И лысины, и усы,
И спят сапоги, и собаки спят,
Уткнувши в лапы носы.
И тачки спят, и лопаты спят,
И сосны прячутся в тень,
И ещё не пора́, не пора́, не пора́
Начинать им доблестный день.
И лишь вертухай на вышке торчит,
Но ему не до спящих масс,
Он занят любовью — по младости лет
Свистит и дрочи́т на Марс.
А люди спят, и лопаты спят,
И земля сопит, как сурок,
И ещё до подъёма часа полтора,
А это немалый срок.
И вот в этот-то час, как тупая дрожь,
Над землёю плывёт тоска,
И тогда просыпается Белая Вошь,
Повелительница зэка,
А мы её называли все́ —
Королева Материка!
II
Откуда всевластье её взялось,
Попробуй, спроси иных,
Но пришла она первой в эти края,
И последней оставит их…
Будет день, и профессор каких-то щей
Подобьёт на счётах итог.
И увидит, что кончились все́ срока́,
И не капает новый срок.
Тогда сложат из тачек и нар костёр,
И, волчий забыв раздор,
Станут рядом, рядом зэка и лбы,
И написают в тот костёр.
Сперва за себя, а потом за тех,
Кто пьёт теперь Божий морс,
Кого шлёпнули влёт, кто ушёл под лёд,
Кто в дохлую землю вмёрз,
Кого Колыма от аза́ до аза́
Вгоняла в горючий пот,
О, как они ссали б, закрыв глаза —
Как го́рлица воду пьёт!
А потом пропоёт неслышно труба,
И расступится рвань и голь,
И её Величество Белая Вошь
Подойдёт и войдёт в огонь,
И взметнутся к небу тысячи искр,
Но не просто, не как-нибудь —
Навсегда крестом над Млечным Путём
Протянется Вшивый Путь!
Но басенки — ложь. И побасенки — ложь.
И не стать им правдой, пока
Встаёт-просыпается Белая Вошь,
Повелительница зэка,
Которую все́ называли мы —
Королева Материка!
III
Говорят, что однажды в тридцать седьмом,
В том самом лихом году,
Когда в тайге на всех языках
Пропели славу труду,
Когда призвала́ народ Колыма́
К доблестному труду,
И ночами покойников в штабеля
Укладывали на льду,
Когда покрякивала тайга
От доблестного труда,
Тогда к Королеве пришла любовь,
Однажды и навсегда.
Он сам напросился служить в конвой,
Он сам пожелал в Дальла́г,
И ему с Королевой крутить любовь
Ну просто нельзя никак,
Он в нагрудном мешочке носил чеснок,
И деньги, и партбилет,
А она — Королева, а ей плевать —
Хочет он или нет!
И когда его ночью столкнули в клеть
(Зачлись подлецу дела), —
Она до утра на рыжем снегу
Слёзы над ним лила,
А утром пришли, чтоб его зарыть —
Смотрят, а тела нет!
И куда он пропал, не узнал никто,
И это — её секрет!
А потом на конвойных пошёл падёж,
То им пуля, а то срока́.
Не простила им слёз своих Белая Вошь,
Повелительница зэка,
И мы назвали её не зря —
Королева Материка!
IV
А ещё говорят, что какой-то чмырь,
Начальничек из Москвы,
Решил объявить Королеве войну,
Пошёл, так сказать, «на вы».
Он гонял на прожарку и в зоне, и за,
Он вопил и орал: «Даёшь!»
А был бы начальничек чуть поумней,
Он пошёл бы с ней на делёж, -
Чтобы пайку им пополам рубить,
И в трубу пополам трубить,
Но начальник умным не может быть,
Потому что — не может быть.
Он надменно верит, что он — не он,
А ещё миллион и он,
И каждый шаг его — миллион,
И слово его — миллион.
Но когда ты один, и ночь за окном,
И метёт за окном пурга,
Тогда ты один, и тогда — беги,
Если жизнь тебе дорога!
Тогда тебя не спасёт миллион,
Не отобьёт конвой!
И всю ночь, говорят, над зоною плыл
Протя I
When the storm in the morning, oshalev with anguish,
Zaderёt night at the hem,
But sleeping more peacefully Hudson Strait ...
(He has, bitch, summed).
And sleeping prisoner as the last time -
He pulled his jacket - and yet! -
And vohrovtsy sleep as last time -
Learn to sleep at the prisoner.
And nachalnichki sleep, sleep eyebrows,
And bald head and mustache,
And sleep boots and dog sleep
Buried into the clutches of their noses.
And sleeping cars, sleeping and shovels,
And hidden in the shadow of pine trees,
And yet is it not time, not time, is not it time
Starting his valiant day.
And only the guard in the tower sticks,
But he was not up to the sleeping masses
He is busy with love - for years mladosti
Whistles and fingering on Mars.
And people are sleeping, sleeping and shovels,
And the earth snorting like a marmot,
And even before the rise of an hour and a half,
This short period.
And in that hour something as dull shiver
Above ground swimming longing,
And then wakes White Louse,
Lady prisoner,
And we call it all -
Queen mainland!
II
Where did it come from omnipotence,
Try it, ask the other,
But she came first in this region,
And the last to leave them ...
On the day, and a professor of some boiling
Podobёt up in the accounts.
And see that everything ran term
And do not drip the new term.
Then of wheelbarrows lay down and bunks fire,
And the wolf forgetting strife
Will the next, next con and foreheads,
And write in the fire.
First for himself and then for those
Now God who drink juice,
Who slapped vlёt who went under the ice
Who vmёrz dead land,
People from the Kolyma to aza aza
It drives the fuel pot
Oh, how they are used Ssali eyes closed -
As the turtle drinking water!
Then crows silently pipe
And parted duds and beggars,
And Her Majesty White Louse
Come up and go down in flames,
And tossed to the sky thousands of sparks,
But do not just not like anything -
Forever cross over the Milky Way
Nitty stretch Way!
But the fable - a lie. And fables - a lie.
And they do not become true until
He stands up, wakes White Louse,
Lady prisoner,
Whom everyone called us -
Queen mainland!
III
It is said that one day in the thirty-seventh,
In the same year, dashing,
When in the forest in all languages
Sang the glory of work,
When he called on the people of Colima
For valorous work,
And at night in the dead pile
We laid on the ice,
When pokryakivala Taiga
From valiant labor
Then the Queen came to love,
Once and for all.
He volunteered to serve in a convoy,
He wanted to Dallag,
And he was with the Queen smooch
Well, just can not be in any way,
He wore a breast bag garlic,
And money and membership card,
And it is - the Queen, and she does not care -
He wanted to or not!
And when he was pushed into the cage at night
(Score? Scoundrel case), -
It is up to the morning on a red snow
Tears over him lila
And in the morning came to bury him -
Look, and no body!
And where it's gone, no one knew,
And it's - it's a secret!
And then on the convoy went to die-off,
That they shot, and that period.
I do not forgive them their tears White Louse,
Lady prisoner,
And we call it is not in vain -
Queen mainland!
IV
And they say that some Chmyr,
Nachalnichek from Moscow
Queen decided to declare war,
I went, so to speak, "on you."
He drove on and roasting in the area, and,
He yelled and yelled: "Give!"
And would nachalnichek little smarter,
He would go with her to delёzh -
To solder them to cut in half,
And in the half pipe to blow,
But the chief can not be smart,
Because - can not be.
He arrogantly believes that he - he did not,
And another million and he
And every step of it - a million,
And his word - a million.
But when you're alone, and the night outside,
And sweeps the window blizzard
Then you are one, then - run,
If you value your life!
Then you will not save a million,
Not whacks convoy!
And all night, saying, sailed over zonoyu
Against Смотрите также: | |
