Мне первые стихи пропела мать.
И так была прекрасна песня эта,
как будто сочинилась без поэта,
Природа снизошла порифмовать.
И, уяснив предназначенье слова,
решил я, что поэт поэту брат,
и музыку искал во всех подряд,
не замечая мелкого и злого.
Имея добрый и веселый нрав,
с наивностью мальчишки из Эллады,
я посвящал им песни и баллады,
но, к сожаленью, был тогда не прав.
Я ждал лишь пониманья, не похвал,
но оставляли в моем сердце меты
ревнивые богатые поэты,
которых я когда-то воспевал.
Со злобой осуждали мой язык,
сознательно не вникнув в суть предмета
народу не известные поэты,
издавшие по два десятка книг.
И с высоты чинов и привилегий
сердились едко, публику браня,
людей , без злости слушавших меня,
мои непобедимые коллеги.
не понимая, что десятки лет,
когда бывает радостно и больно,
поются эти песни добровольно,
а люди и не знают, кто поэт.
Я выхожу и вижу тихий зал,
не публика - сердца, умы и судьбы,
немилосердные ревнители и судьи,
с которыми я жизнь свою связал.
Вручаю вам друзья, судьбу мою.
Я верю вам, и вы мне тоже верьте,
я напечатан буду после смерти,
и потому сегодня я пою. I sang the first verses of the mother.
And so it was lovely song,
as if the poet composed without,
Nature descended porifmovat.
And, understand predestination words
I decided that the poet poet's brother,
music and sought in every row,
not noticing the small and evil.
Having a good and cheerful disposition,
a naive boy from Greece,
I devoted their songs and ballads,
But, unfortunately, it was not right then.
I waited only understanding, not praise,
but I left my heart in Meta
jealous rich poets
I once sang.
Angrily denounced my tongue,
consciously penetrating the essence of the subject
people are not well-known poets,
who published two dozen books.
And from the heights of rank and privilege
bitterly angry, scolding the audience,
people without anger listens to me,
my colleagues invincible.
not realizing that for decades,
when there is joy and pain,
sung these songs freely,
but people do not know who the poet.
I go out and see a quiet room,
no audience - hearts, minds and destiny,
unmerciful zealots and judges,
with whom I connected my life.
I entrust you friends, my fate.
I believe you, and you, too, believe me,
I'll be printed after his death,
and because today I sing. Смотрите также: | |
