Вошел он в комнату ко мне
и сел к роялю.
и с гор потоками камней
прелюд роняет.
Вот на басах зеленый тон
проснулся в роще.
и стал пейзаж со всех сторон
ясней и проще.
Кузнечиками быстрых нот
под солнцем скачет.
В речной волне водоворот
звенит и плачет.
И вот на княжеских балах
летит под крышу.
И в золотых колоколах
я песню слышу.
Ее как яблоню трясут
с веселым свистом.
Осенний сад шумит, как суд
над пианистом.
Но поздно, поздно! Белый зал
Былой столицы...
Аккорды, словно красный залп
по белым лицам.
И снова полудремный лес -
ромашки, маки,
и звон косы и синь небес,
и лай собаки.
И темнота, и в темноте
огонь от спички,
в далекой, черной тишине
шум электрички.
От ветра занавески шелк
заколыхался.
Он встал, закрыл рояль, ушел,
а я остался...
He went into the room to me.
and sat down to the piano.
and with mountains streams of stones
prelude drops.
There's a green tone on the bass
woke up in a grove.
and became a landscape from all sides
clearer and simpler.
Grasshoppers quick notes
jumping under the sun.
Whirlpool in the river wave
rings and cries.
And at the princely balls
flies under the roof.
And in the golden bells
I hear a song.
She is shaking like an apple tree
with a funny whistle.
The autumn garden rustles like a court
over the pianist.
But late, late! White Hall
The former capital ...
Chords like a red volley
on white faces.
And again the half-dormant forest -
daisies, poppies,
and the sound of the scythe and the blue of heaven
and barking dogs.
And the darkness, and in the dark
matchstick fire
in distant black silence
the noise of the train.
Silk curtains from the wind
he hesitated.
He got up, closed the piano, left,
but I stayed ...
