обрывая полоски-кресты,
разбивая стекло за стеклом,
изнывая от долгой любви,
A
застывающей чёрной водою в холодных глазах,
Am
на руках,
Em
выношу свою боль из окна на дрожащих руках,
H7
это всё, что угодно, но только не страх,
Em H7
это старая рана открылась, как ставни окна,
H7/F# Em
это память, что тянет меня в небеса
H7 H7/F# H7 H7/F#
в небеса моей древней тоски,
Em
в небеса моей нервной звезды,
H7 H7/F#
в небеса моей первой,
H7 H7/F# Em
до смерти неверной любви,
где ещё ни тебя, ни меня,
то есть я уже есть, но ещё не с тобой,
не с тобой, а с другими, а значит один
на один
с бесконечным движеньем по кругу знакомых подруг,
что под утро уходят к другим, но божественно врут,
уходя, оставляя мне свет, не погашенный в кухне,
посуду и чай на столе,
перламутровый след на подушке, и слёзы под душем,
и мутное что-то в душе,
что-то в душе,
где давно уже нет ничего,
ничего, кроме той же предательски долгой любви,
безнадёжной, как время в часах,
на губах
моей памяти, пьющей спасительный яд из небьющихся чаш,
в коих шорох безумных надежд,
или просто одежд, ниспадающих на пол, не шорох, но шёлк,
что одно уже сводит с ума и опять поднимает меня
в небеса моей древней тоски,
в небеса моей нервной звезды,
в небеса моей первой,
до смерти неверной любви
в небеса… breaking off the stripes-crosses,
breaking glass after glass
languishing from long love,
A
solidifying black water in cold eyes,
Am
on hands,
Em
I carry my pain out of the window on trembling hands
H7
it's anything you want, but not fear,
Em H7
this old wound opened like a window shutter,
H7 / F # Em
this is the memory that pulls me to heaven
H7 H7 / F # H7 H7 / F #
to the skies of my ancient longing,
Em
to the heavens of my nervous star,
H7 H7 / F #
to heaven my first,
H7 H7 / F # Em
unfaithful love to death,
where else is neither you nor me,
that is, I already exist, but not yet with you,
not with you, but with others, which means one
for one
with endless movement in a circle of familiar friends,
that in the morning they go to others, but divinely lie,
leaving, leaving me the light, not extinguished in the kitchen,
dishes and tea on the table,
mother-of-pearl mark on the pillow, and tears in the shower,
and something cloudy in my soul,
something in my soul
where there has been nothing for a long time
nothing but the same treacherous long love
hopeless as time in a clock
on the lips
my memory drinking life-saving poison from unbreakable bowls,
in which the rustle of mad hopes,
or just clothes falling to the floor, not rustling, but silk,
that one already drives me crazy and lifts me up again
to the skies of my ancient longing,
to the heavens of my nervous star,
to heaven my first,
to death unfaithful love
to heaven ... | |
