Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
На строку – по стежку, а на слова – по два шва.
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
Отпевайте немых! А я уж сам отпоюсь.
А ты меня не щади – срежь ударом копья.
Но гляди – на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ, закипел, забурлил,
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил, рюмкой водки долил,
Размешал и поплыл в преисподнем белье.
[Так плесни посошок, да затяни ремешок
Богу, сыну и духу весло в колесо.
И пусть сырая метель мягко стелет постель
И земля грязным пухом облепит лицо.]
(В более ранних записях он это четверостишье поёт )
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком – оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь – стихами грехи замолю,
Но объясни – я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон – пошла на рысях!
Эх, не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси – только знай выноси.
В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! –
Подымет мне веки горячим штыком.
Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
На строку – по глотку, а на слова - и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель да плетет кружева.
Eh, pour a piece, and sew up my bag-
One stitch per line and two stitches per words.
And let the damp blizzard finely wind the gimp
And weaves the hemp yarn into lace.
Sing out the mute! And I'll drink myself.
But don't spare me - cut me off with a blow of your spear.
But look - there was a wormwood on his chest.
Having scratched the edges, the rook beats in the wound.
And the scarlet key sang, boiled, seethed,
She turned her boat on the merry brook.
And I also added salt, added a glass of vodka,
Stirred and floated in the underworld linen.
[So mold a side, but tighten the strap
To God, son and spirit, paddle into the wheel.
And let the wet blizzard softly lay the bed
And the earth will cover your face with dirty fluff.]
(In earlier recordings, he sings this quatrain)
Small forest tied in wreaths along the river.
Twist your tongue - they will tear you off your head.
Lights will flash at the last outpost,
And the sentry will block the road with a bayonet.
- Forgive me sins! I don't remember prayers.
But if you want, I will forgive my sins with verses,
But explain - I love because it hurts
Or does it hurt because I love?
No bridle, no saddle. All at the expense. Everything is down.
But I somehow harnessed it. And out - went at a trot!
Eh, it doesn't matter that there hasn't been a man yet.
A lonely woman is always on the demolition.
And our truth is simple, but the cross is not enough for it
From a straw belief in "save-save".
After all, the saints in Russia - just know to endure.
This is the highest measure. Mow-bury.
So you brother, come on, you let it go, don't be silly!
Wait a minute, it seems that you are familiar to me too ...
The sentry of all times will smile: - Look! -
Will lift my eyelids with a hot bayonet.
So sew up my sack, and pour a piece!
One sip per line, and two per words.
And let the damp blizzard cut everything into white silk,
Finely twists gimp and weaves lace. Смотрите также: | |
