Люблю тот век нагой, когда, теплом богатый,
Луч Феба золотил холодный мрамор статуй,
Мужчины, женщины, проворны и легки,
Ни лжи не ведали в те годы, ни тоски.
Лаская наготу, горячий луч небесный
Облагораживал их механизм телесный,
И в тягость не были земле ее сыны,
Средь изобилия Кибелой взращены -
Волчицей ласковой, равно, без разделенья,
Из бронзовых сосцов поившей все творенья.
Мужчина, крепок, смел и опытен во всем,
Гордился женщиной и был ее царем,
Любя в ней свежий плод без пятен и без гнили,
Который жаждет сам, чтоб мы его вкусили.
А в наши дни, поэт, когда захочешь ты
Узреть природное величье наготы
Там, где является она без облаченья,
Ты в ужасе глядишь, исполнясь отвращенья,
На чудищ без одежд. О мерзости предел!
О неприкрытое уродство голых тел!
Те скрючены, а те раздуты или плоски.
Горою животы, а груди словно доски.
Как будто их детьми, расчетлив и жесток,
Железом пеленал корыстный Пользы бог.
А бледность этих жен, что вскормлены развратом
И высосаны им в стяжательстве проклятом
А девы, что, впитав наследственный порок
Торопят зрелости и размноженья срок!
Но, впрочем, в племени, уродливом телесно,
Есть красота у нас, что древним неизвестна,
Есть лица, что хранят сердечных язв печать, -
Я красотой тоски готов ее назвать.
Но это - наших муз ущербных откровенье.
Оно в болезненном и дряхлом поколенье
Не погасит восторг пред юностью святой,
Перед ее теплом, весельем, прямотой,
Глазами, ясными, как влага ключевая, -
Пред ней, кто, все свои богатства раздавая,
Как небо, всем дарит, как птицы, как цветы,
Свой аромат и песнь и прелесть чистоты. I love the age of Nagya, when, the warmth is rich
Feba Ray Golden Cold Marble Statues,
Men, women, agile and easy,
Neither lies did not know in those years nor longing.
Caressing nudity, hot ray of heaven
Refined their mechanism
And in the burden was not the earth of her sons,
The medium of abundance Kibel is desired -
A tender, equally, without division,
Of the bronze nosks, we have had all the creatures.
Male, strong, bold and experienced in everything,
Proud of a woman and was her king,
Loving fresh fruit in it without spots and without rot,
Who craves himself, so we tasted it.
And nowadays, the poet when you want
Siren native nudity
Where it is without clutch,
You look in horror, executing disgusted,
On messengers without clothes. About abrasion limit!
About the wrong ugliness of bare tel!
Those curved, and those are bloated or flat.
Horny stomach, and chest like boards.
As if their children, calculating and cruel,
Iron frift mercenary benefit God.
And the pallor of these wives, which are fed by depravity
And sucked them in the curse
And the Virgin that, absorbing the hereditary vice
Torch maturity and reproducing time!
But, however, in a tribe, ugly bodily,
There is a beauty from us that the ancient is unknown,
There are faces that stored hearty ulcers printing, -
I am a beauty forgotten ready to call it.
But these are our MUC flawed revelation.
It is in a painful and stray generation
Does not extinguish the delight of the Holy
Before it is warm, fun, direct,
Eyes, clear, as the moisture is key, -
Before it, who, all his wealth distributing,
As heaven, gives everyone like birds like flowers,
Your aroma and the song and the charm of purity. Смотрите также: | |
