От окраин к центру
Иосиф Бродский, 1962
Вот я вновь посетил
Эту местность любви, полуостров заводов,
Парадиз мастерских и аркадию фабрик,
Рай речный пароходов,
Я опять прошептал:
Вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.
Предо мною река
Распласталась под каменно-угольным дымом,
За спиною трамвай
Прогремел на мосту невредимом,
И кирпичных оград
Просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.
Джаз предместий приветствует нас,
Слышишь трубы предместий,
Золотой диксиленд
В черных кепках прекрасный, прелестный,
Не душа и не плоть -
Чья-то тень над родным патефоном,
Словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.
В ярко-красном кашне
И в плаще в подворотнях, в парадных
Ты стоишь на виду
На мосту возле лет безвозвратных,
Прижимая к лицу недопитый стакан лимонада,
И ревет позади дорогая труба комбината.
Добрый день. Ну и встреча у нас.
До чего ты бесплотна:
Рядом новый закат
Гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет,
А промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.
По замерзшим холмам
Молчаливо несутся борзые,
Среди красных болот
Возникают гудки поездные,
На пустое шоссе,
Пропадая в дыму редколесья,
Вылетают такси, и осины глядят в поднебесье.
Это наша зима.
Современный фонарь смотрит мертвенным оком,
Предо мною горят
Ослепительно тысячи окон.
Возвышаю свой крик,
Чтоб с домами ему не столкнуться:
Это наша зима все не может обратно вернуться.
Не до смерти ли, нет,
Мы ее не найдем, не находим.
От рожденья на свет
Ежедневно куда-то уходим,
Словно кто-то вдали
В новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.
Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
В темноте обнимает за плечи,
И полны темноты,
И полны темноты и покоя,
Мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.
Как легко нам дышать,
Оттого, что подобно растенью
В чьей-то жизни чужой
Мы становимся светом и тенью
Или больше того -
Оттого, что мы все потеряем,
Отбегая навек, мы становимся смертью и раем.
Вот я вновь прохожу
В том же светлом раю -- с остановки налево,
Предо мною бежит,
Закрываясь ладонями, новая Ева,
Ярко-красный Адам
Вдалеке появляется в арках,
Невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.
Как стремительна жизнь
В черно-белом раю новостроек.
Обвивается змей,
И безмолвствует небо героик,
Ледяная гора
Неподвижно блестит у фонтана,
Вьется утренний снег, и машины летят неустанно.
Неужели не я,
Освещенный тремя фонарями,
Столько лет в темноте
По осколкам бежал пустырями,
И сиянье небес
У подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.
Кто-то новый царит,
Безымянный, прекрасный, всесильный,
Над отчизной горит,
Разливается свет темно-синий,
И в глазах у борзых
Шелестят фонари - по цветочку,
Кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.
Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
У своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
По земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять - только это возможно.
То, куда мы спешим,
Этот ад или райское место,
Или попросту мрак,
Темнота, это все неизвестно,
Дорогая страна,
Постоянный предмет воспеванья,
Не любовь ли она? Нет, она не имеет названья.
Это - вечная жизнь:
Поразительный мост, неумолчное слово,
Проплыванье баржи,
Оживленье любви, убиванье былого,
Пароходов огни
И сиянье витрин, звон трамваев далеких,
Плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.
Поздравляю себя
С этой ранней находкой, с тобою,
Поздравляю себя
С удивительно горькой судьбою,
С этой вечной рекой,
С этим небом в прекрасных осинах,
С описаньем From the outskirts to the center
Joseph Brodsky 1962
So I re-visited
I love this place, the peninsula plants
Paradise shops and arcades factories
Paradise river steamers,
Once again, I whispered:
Here I am again in infant larah.
So I re-ran Malaya Okhta through a thousand arches.
Before me a river
Crouched under the rock-coal smoke,
Behind the tram
Thundered on the bridge unharmed
And brick wall
He brightened suddenly sullen.
Hello, here we met a poor youth.
Jazz suburbs welcomes us,
Hear pipe suburbs
Golden Dixieland
The black cap lovely, adorable,
Not a soul and flesh -
A shadow over the family gramophone,
Dress like your suddenly planted up the saxophone.
In a bright red scarf
And in a raincoat in the doorways, in the state
You stand in plain sight
On a bridge near the irretrievable years,
Clutching to face half-finished glass of lemonade,
And roars behind expensive pipe mill.
Good afternoon. Well, we have a meeting.
Until then you disembodied:
Near the new sunset
Driving away the firing of the web.
Until then you are poor. So many years,
A sped in vain.
Good day, my youth. My God, how beautiful you are.
The frozen hills
Silent rush greyhounds
Among red bogs
There are whistles trainsets,
On an empty highway,
Disappearing in the smoke of woodlands,
Fly taxi, and Aspen look to the heavens.
This is our winter.
Modern lantern looks lifeless eye,
Before me burn
Dazzling thousand windows.
I raise up my cry,
To the houses he did not face:
This is our winter things can not return back.
To death if not,
We do not find it, do not find.
From birth to light
Every day, somewhere to go,
Like someone away
In new plays perfectly.
Receding all. Only the death of one of us collect.
So, no separations.
There is a huge meeting.
So, someone we suddenly
In the darkness, hugging the shoulders,
And full of darkness,
And total darkness and quiet,
We all stand on the cold shiny river.
How easily we breathe,
Because like plants
In someone's life a stranger
We become light and shadow
Or more than that -
Because we all lose,
Running back forever, we are death and hell.
Here I am again going through
In the same light paradise - with a stop to the left,
Before me is running,
Closing his hands, the new Eve,
Bright red Adam
In the distance appears in the arches,
Nevsky wind ringing mournfully in hung harps.
How fast life
In the black-and-white paradise buildings.
Entwined serpents,
And silent sky heroic,
iceberg
Still shines at the fountain,
Sweeps morning snow, and cars are flying constantly.
Did not I,
Lit by three lamps,
So many years in the dark
In fragments running wasteland
And the radiance of heaven
We crane clubs?
Did not I? Something is changed forever.
Someone new reigns,
Untitled, perfect, omnipotent,
Above the homeland burns,
Light parted, dark blue,
And in front of greyhounds
Rustle lights - for flowers,
Someone always comes near the new houses alone.
So, no separations.
So, in vain we ask for forgiveness
At their dead.
So, no one will return for the winter.
Only one thing:
On the ground to pass untroubled.
It is impossible to keep up. Overtake - only it is possible.
That much we hurry,
This hell or paradise,
Or simply dark,
Darkness, it's all unknown,
Expensive country,
Constant chanting of the subject,
Not love does it? No, it does not have a name.
It is - the eternal life:
Striking the bridge, incessant word
Proplyvaniya barges
The lively love slew of yore,
steamers lights
And shine windows, ringing distant trams,
Splash of cold water near your pants vechnoshirokih.
I congratulate myself
With this early discovery, with you,
I congratulate myself
With a surprisingly bitter fate,
With this eternal river,
With this air in beautiful Aspen,
with descriptions Смотрите также: | |
