Всё лето было как в огне – веселье и боль.
Вдвоём они пришли ко мне и выбирали роль,
Кто будет главный, кто второй, хотя не важно мне совсем.
Я буду думать, что порой не будет мне от них проблем.
И лишь когда наедине я буду здесь один стоять
И голоса все в тишине я ваши буду вспоминать,
Где смех и реки из вина, всё было здорово и вольно,
Но среди вас была она.… Мне с нею радостно и больно!
А лето мучает жарой и вся башка кипит.
Я стану вялый и сырой - и психика дрожит!
Пахать и думать об одном: конец недели настаёт.
Мы снова сядем за столом, в стаканы вновь вино нальем.
И лишь когда наедине я буду здесь один стоять
И голоса все в тишине я ваши буду вспоминать,
Где смех и реки из вина, всё было здорово и вольно,
Но среди вас была она.… Мне с нею радостно и больно!
И грустным взглядом в монитор полтысячи фальшивых.
Я приготовил свой топор для глаз твоих пугливых,
Но вот опять я облажал, ты всё с фигурой стройной.
Мне в сердце лживый твой кинжал - улыбкой непристойной!
И лишь когда наедине я буду здесь один стоять
И голоса все в тишине я ваши буду вспоминать,
Где смех и реки из вина, всё было здорово и вольно.
И среди вас была она.… Мне с нею радостно, но больно!
All summer it was on fire - a fun and pain.
Together they came to me and chose a role,
Who will be the chief, who is second, though it does not matter to me at all.
I will think that sometimes I will not them problems.
Only when alone I'll stand here alone
And the voice of everything in your silence I will remember,
Where laughter and rivers of wine, everything was cool and at ease,
But among you it was. ... I was with her joy and pain!
A summer heat and torments all boils chump.
I will be sluggish and moist - and the mind is shaking!
Plow and think about one thing: the end of the week nastaёt.
Once again we sit down at the table, the glasses again pour wine.
Only when alone I'll stand here alone
And the voice of everything in your silence I will remember,
Where laughter and rivers of wine, everything was cool and at ease,
But among you it was. ... I was with her joy and pain!
And the sad look in five hundred monitor counterfeiting.
I made my ax for your eyes fearful,
But then again, I screwed up, you all with a slim figure.
I was lying in the heart of your knife - obscene smile!
Only when alone I'll stand here alone
And the voice of everything in your silence I will remember,
Where laughter and rivers of wine, everything was cool and at ease.
And among you had it. ... I am happily with her, but it hurts!
