Ландграф
Ужасным преступленьем дух смущён наш: –
коварно, в маске лицемерной, к нам
проник греха и тьмы порочный сын! –
Мы гоним прочь тебя, –ты с нами быть
не можешь! Злым стыдом ты наш очаг
покрыл, и грозно смотрит неба взор
на этот кров, что дал приют тебе!
Но можешь ты от вечного проклятья
спастись одним путём; тот путь, изгнанник,
я укажу: им должен ты идти! –
Толпой смиренной пилигримы
из стран окрестных вдаль спешат:
вперёд ушли ряды старейших,
и младших в путь готов отряд.
Их прегрешенья маловажны,
но всё же нет покоя им:
на праздник милосердья светлый
они идут в священный Рим.
Ландграф, певцы и рыцари
И ты смиренно с ними
в заветный град иди;
там, грех свой искупая,
с мольбой во прах пади!
Склонись пред ним, Святейшим,
творящим Божий суд:
лишь те, кого простит он,
покой и мир найдут!
Но бойся без прощенья
вернуться к нам назад:
мечи, что здесь склонились,
позор и зло казнят!
Елизавета
К тебе, Отец небесный,
дай путь ему найти!
Грех тяжкий милосердно
прости ему, прости!
Молиться дни и ночи
о нём – даю обет:
пусть он до смерти узрит
твой благодатный свет!
Мне так отрадно в жертву
всю жизнь мою отдать:
её моей, о Боже,
я не могу назвать!
Тангейзер
Спасенье как найти мне?
Как небу дать ответ?
Навеки я отвержен,
в душе надежды нет!
Но я хочу молиться,
разбить страданьем грудь,
лежать в пыли и плакать:
смиренье – вот мой путь!
О, только б ангел кроткий
не лил тоскливых слёз!
Себя, своё бесчестье
он в жертву мне принёс!
Пение младших пилигримов
(в глубине сцены – звучит снизу, из долины).
В заветном граде, светлым днём,
покаюсь я в грехе моём.
Кто твёрдо верит, тот спасён:
прощенья весть услышит он!
Все невольно умерили бурность своих жестов. Елизавета, словно ещё раз защищая Тангейзера, стала опять против надвинувшейся толпы рыцарей; движением руки она обращает их внимание на исполненное веры пение молодых пилигримов. – Тангейзер внезапно сдерживает страстные проявления своей горести и прислушивается к далёким голосам. Яркий луч надежды вдруг озаряет его. С судорожной стремительностью бросается он к ногам Елизаветы, поспешно и пламенно целует край её одежды и затем, шатаясь от огромного возбуждения, направляется к выходу с криком:
Тангейзер
В Рим!
Он убегает. Все вторят ему вслед:
Да, в Рим!
Занавес падает
Landgraf
The terrible crime of the Spirit is embarrassed by our: -
insidiously, in mask hypocritical, to us
penetrated sin and darkness vicious son! -
We drive away you, - with us to be
can not! Evil shame you are our hearth
covered and terrible looking at the sky
On this shelter, what did sheice you!
But you can from eternal curse
saving one way; That way, exile,
I will point out: they have to go! -
Crowd of humble pilgrim
From the countries of the surrounding distance in a rush:
Ahead of the oldest rows
And the younger way is ready for a detachment.
Their limits are unavailable
But still there is no rest to them:
For the holiday of merciful light
They go to the sacred Rome.
Landgraf, singers and knights
And you humbly with them
in the cherished hail go;
there, sin your achieping,
With a paddy's pray!
Slove before him, Holy
Current God's court:
Only those who will forgive him
Peace and the world will find!
But be afraid without forgiveness
Return to us back:
swords that burned here
Shame and evil executed!
Elizabeth
To you, Heavenly father,
Let him find a way!
Sin grave merciful
Sorry for him, sorry!
Pray days and nights
About him - I give vow:
let him up to death
Your fertile light!
I am so gratifying
My whole life give:
her my, oh god,
I can not call!
Tangayer
Saving how to find me?
How to give the answer?
Forever I'm rejected
There is no hope of hope!
But I want to pray,
break the chest suffering
Lying in dust and cry:
Smirnya - That's my way!
Oh, just a gloa angel
Did not lil the tears!
Yourself, his disgrace
He sacrificed me brought!
Singing younger Pilgrimov
(In the depths of the scene - it sounds from the bottom, from the valley).
In the cherished country, light day,
I will be at my sin.
Who firmly believes, he is saved:
Forgiveness news hear!
Everyone involuntarily took the turbidity of their gestures. Elizabeth, as if once again, defending the tangayizer, began again against the widening crowds of the knights; The movement of the hand she draws their attention to the faith of singing young pilgrims. - Tangayer suddenly restrains the passionate manifestations of his sorrows and listens to distant voices. A bright ray of hope suddenly illuminates it. With convulsive swiftness, he rushes to the legs of Elizabeth, hastily and flames kisses her clothes and then staggering from huge excitement, heading to the exit with a cry:
Tangayer
In Rome!
He runs away. All invade him after:
Yes, in Rome!
Curtain falls Смотрите также: | |
