Однажды в теле Хосе Сантоса Чокано жил жук. Не то чтобы жук пытался быть, знаете ли, светским модником, но у него была трость с т-образной рукояткой, фетровая шляпа, фланелевые брюки и налакированные туфли. Этого было вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя уверенно, а если прибавить еще и усатую улыбку уже опытного донжуана, то жук мог запросто подцепить какую-нибудь жукѝну. Жук очень любил гулять по большой и малой желудочной кривизне, блуждать по подреберным скверам и кишечным тротуарам. Он внимательно разглядывал двенадцатиперстные облака и когда некоторые из них разбивались о печеночные холмы, в его маленьком хрупком сердечке что-то отзывалось эхом. По вечерам жук часто захаживал в бар на поджелудочной стрит, где червячник наливал ему пинту вкуснейшего сока. Нередко они обсуждали прочитанные книги, обменивались новостями и пропускали рюмку-вторую. Перед уходом жук обычно выбирал в стареньком музыкальном автомате песню Томаса Ньюмена и, допивая остатки, тихонько подпевал: «Самвэ ова зе рэинбоу вэй ап хаи». Как-то раз в пятничном номере местной газеты написали, что в теле появился нож. Жук надел чистую рубашку, не спеша погладил брюки, причесал усы и в чертовски хорошем настроении пошел с ним знакомиться.
Once in the body José Santos Chokano lived a beetle. Not that the beetle tried to be, you know, a secular fashionista, but he had a cane with a T-shaped handle, a felt hat, flannel pants and nalaquered shoes. It was quite enough to feel confident, and if you also add an experienced Donjana who was also a pretty smile, then the beetle could easily pick up some kind of bug. The beetle very much loved to walk through the big and low gastric curvature, wander through the grained squares and intestinal sidewalks. He carefully looked at the duodenal clouds and when some of them were broken about the hepatic hills, in his small fragile heart something echo. In the evenings, the beetle often climbed into the bar on the pancreatic Street, where the wander poured him a pint of the delicious juice. Often they discussed read books, exchanged news and missed a glass-second. Before leaving the beetle, Tomas Newman's song in an old music machine was chosen in an old music machine and, finishing the remnants, sneaked: "Samhead Oova Ze Rainbow Wei Ap Hai". Once in the Friday number of the local newspaper wrote that a knife appeared in the body. The beetle was put on a clean shirt, slowly stroked the pants, combed the mustache and in the damn mood went to get acquainted with him.
