...Когда привычка ступать на грабли в крови, как мысли о суициде -
Держусь за ветер, не отпуская. Держусь за осень. Держусь за Питер.
За вечный Питер, пропахший пеной Невы, за шепот осенних юбок,
Держусь за арки его, за стены - хватаю воздух его, как губы
легко и жадно, тепло и влажно, как любят женщин - до грубых истин.
Держусь за Питер до боли в пальцах. Держусь за Питер.
Мечтаю быть с ним.
...Когда до хруста сжимает ребра и в списках близких имен - пробелы,
Не за могилы.Не за иконы - держусь за солнце.Держусь за небо.
За то, что глубже и шире моря, за то, что крепче, чем парус алый.
Держусь за фото, где нас с ней двое. За первый крик мой. За имя мамы.
...Когда последний рубеж невидим и в перспективе ни сил,ни воли -
Молюсь за маму. Держусь за Питер.
И верю в дружеское "не-ной-бля".
... when the habit of step on the blood rake, like thoughts about suicide -
I hold on the wind, not letting go. Hold for autumn. I hold on Peter.
For the eternal Peter, missing the foam of the Neva, for the whisper of the autumn skirts,
I hold on his arches, behind the walls - I grab his air like lips
Easy and greedily, warm and wet, as women love - to gross truths.
I hold on Peter to pain in my fingers. I hold on Peter.
I dream to be with him.
... when the rib compresses the ribs to the crunch and in the lists of close names - spaces,
Not for the graves. Not for the icons - hold on the sun. Supported by the sky.
For the fact that the deeper and wider sea, for stronger than the sail of the scarlet.
I hold on the photo where you are with her two. For my first cry. For mom's name.
... when the last frontier is invisible and in perspective neither forces, nor will -
I pray for mom. I hold on Peter.
And I believe in the friendly "non-not-fucking".
