Мне никогда не будет грустно, я слишком взрослым стал.
Мне хруст капусты лечит кости и крепит сустав.
Моя клетка пуста, не упрёков, не правил, я сам себе пишу устав, контракт и регламент.
Опершись руками в серый гравий перекладин палю, на блик экранов и эстрады в перепадах салют.
Я бы туда нырнул не гляди, там аромат валют и глянец, но так далёк от лжи и кляуз что меня не зовут.
Ищу фасоль перебирая золу, миную ров на попадаю в смолу и утопаю.
Злопыхатели её подожгут и я сгорю, но лучше так чем не разу не испытать этот дайвинг.
Лучше пасть в бою, тропой небезопасной меря шаг чем безучастным телом мять и без того мятый лежак.
И каждый раз как выпадает шанс листом осиновым дрожа за юбку мамину держась там же остаться.
Этот миг будет самым долгим, как прыжок затяжной без страховки и троса.
Сразу вниз, чтобы ветра волны, вознесли над землёй, подарили воздух.
Близки стали эти хула и критика, её кулак стремительно вбивает в грязь сомнительный талант.
Мозги ставит на место старых винтиков, спасибо вам: я часть копировального станка, ну же, сравните с ним. Фортуна тянет длань и манит перстом, но вместо радостного крика слышен маленький стон, маленький стих на письменный стол, на мятый листок вот и всё что я поставлю этой смуте супротив.
И стою у обрыва, позади - клубы пыли, впереди - перспективы, только шансы нулевые.
Потягаться б с ними был бы счастлив прямо сейчас, но говорят напрасно эту яхту мне не раскачать, и ждёт вылет. Попытке тщетны сиди и не ной, зачем тебе трон резной, есть опилки и щепки у ног, вот твой выбор.
А я качаю головой, вдох-выдох.
Прийдётся прыгать. I will never be sad, I became too adult.
I crunch cabbage treats bones and fasten the joint.
My cage is empty, not reproaches, did not rule, I am writing a charter myself, contract and regulation.
Takes up with hands in gray gravel crossbadis pallets, in the glare of screens and pop in the salute drops.
I would do there do not wait there, there is an aroma of currency and gloss, but so far from lies and bliss that I'm not called me.
I am looking for the beans overlooking the ash, mine on I get into the resin and drowned.
The worshipers set fire to it and I will burn, but it is better to do not even try this diving.
It is better to fall in battle, the path of unsafe measuring step by the indifferent body to mive the already crumpled sun bed.
And every time a chance of a sheet of Osinov is trembling for the skirt of the mother's mumina to stay there.
This moment will be the longest as the lunch of the protracted without insurance and the cable.
Immediately down, so that the wind waves, ascended over the earth, gave the air.
These hula and criticism became close, her fist rapidly drives in dirt doubtful talent.
The brains put on the place of old screws, thank you: I am part of the copying machine, and compare with it. Fortuna pulls garbage and manits a finger, but instead of a joyful cry, a small moan is heard, a small verse on a desk, on a crumpled piece, that's all that I will put this confusion.
And I stand at the cliff, behind - the clubs of dust, ahead - prospects, only the chances of zero.
I would be happy with them right now, but they say in vain this yacht I do not dig up, and waiting for the departure. Attempts are in vain sit and not, why do you need a carved throne, there are sawdust and sinters at the legs, here is your choice.
And I shake my head, breathing.
Will jump. | |
