Coraline walked up the steps outside the building to the topmost flat where, in her world, the crazy old man upstairs lived. She had gone up there once with her real mother, when her mother was collecting for charity. They had stood in the open doorway, waiting for the crazy old man with the big moustache to find the envelope that Coraline's mother had left, and the flat had smelled of strange foods and pipe tobacco and odd, sharp, cheesy-smelling things which Coraline could not name. She had not wanted to go any further inside than that.
"I'm an explorer," said Coraline out loud, but her words sounded muffled and dead on the misty air. She had made it out of the cellar, hadn't she?
And she had. But if there was one thing that Coraline was certain of, it was that this flat would be worse.
She reached the top of the steps. The topmost flat had once been the attic of the house, but that was long ago.
She knocked on the green-painted door. It swung open, and she walked in.
We have eyes and we have nerveses
We have tails, we have teeth,
you'll all get what you deserveses
When we rise from underneath,
whispered a dozen or more tiny voices, in that dark flat with the roof so low where it met the walls that Coraline could almost reach up and touch it.
Red eyes stared at her. Little pink feet scurried away as she came close. Darker shadows slipped through the shadows at the edges of things.
It smelt much worse in here than in the real crazy old man upstairs's flat. That smelled of food (unpleasant food, to Coraline's mind, but she knew that was a matter of taste: she did not like spices, herbs or exotic things). This place smelled as if all the exotic foods in the world had been left out to go rotten.
"Little girl," said a rustling voice in a far room.
"Yes," said Coraline. I'm not frightened, she told herself, and as she thought it she knew that it was true.
There was nothing here that frightened her. These things—even the thing in the cellar—were illusions, things made by the other mother in a ghastly parody of the real people and real things on the other end of the corridor. She couldn't truly make anything, decided Coraline. She could only twist and copy and distort things that already existed.
And then Coraline found herself wondering why the other mother would have placed a snowglobe on the drawing-room mantelpiece; a place that, in her world, was quite bare.
And once she had asked herself the question, she began to understand the answer.
Then the voice came again, and her train of thought was gone.
"Come here, little girl. I know what you want, little girl." It was a rustling voice, scratchy and dry. It made Coraline think of some kind of enormous dead insect. Which was silly, she knew. How could a dead thing, especially a dead insect, have a voice?
She walked through several rooms with low, slanting ceilings until she came to the final room. It was a bedroom, and the other crazy old man upstairs sat at the far end of the room, in the near-darkness, bundled up in his coat and hat. As Coraline entered he began to talk. "Nothing's changed, little girl," he said, his voice sounding like the noise dry leaves make as they rustle across a pavement. "And what if you do everything you swore you would? What then? Nothing's changed. You'll go home. You'll be bored. You'll be ignored. No one will listen to you, not really listen to you. You're too clever and too quiet for them to understand. They don't even get your name right.
"Stay here with us," said the voice from the figure at the end of the room. "We will listen to you and play with you and laugh with you. Your other mother will build whole worlds for you to explore, and tear them down every night when you are done. Every day will be better and brighter than the one that went before. Remember the toybox? How Коралин поднялся на ступеньки за пределами здания до самой верхней квартиры, где в своем мире жил сумасшедший старик. Она поднялась туда один раз с настоящей матерью, когда ее мать собирала на благотворительность. Они стояли в открытом дверном проеве, ожидая сумасшедшего старика с большим усами, чтобы найти конверт, которую лежала мать Коралина, и квартира почувствовала пахлость странных пищевых продуктов и трубного табака и нечетными, острыми, сырными пахнущими вещами, которые корален не мог назвать. Она не хотела идти дальше внутри, чем это.
«Я проводник», - громко сказал Корален, но ее слова звучали приглушенные и мертвые на туманном воздухе. Она сделала это из погреба, не так ли?
И она имела. Но если бы была одна вещь, которую корален был уверен, что эта квартира была бы хуже.
Она достигла вершины шагов. Самая верхняя квартира когда-то была чердаком дома, но это было давно.
Она постучала на зеленой окрашенной двери. Он открылся, и она вошла.
У нас есть глаза, и у нас есть нервы
У нас есть хвосты, у нас зубы,
Вы все получите то, что вы заслуживаете
Когда мы поднимаемся со внизу,
прошептал дюжину или более крошечных голосов, в этой темной квартире с крышей настолько низкая, где она встретила стены, которые Корален мог почти достичь и коснуться его.
Красные глаза уставились на нее. Маленькие розовые ноги поспешили, когда она подошла близко. Темные тени проскользнули через тени по краям вещей.
Это немного хуже здесь, чем в настоящий сумасшедший старик наверху квартиры. Что пахло едой (неприятная еда, к уму Корлин, но она знала, что это вопрос о вкусе: она не любила специи, травы или экзотические вещи). Это место пахло так, как будто все экзотические продукты в мире были оставлены тухлыми.
«Маленькая девочка», - сказал шелест голос в дальней комнате.
«Да», сказал Коралин. Я не испугался, она сказала себе, и, как она думала, она знала, что это правда.
Здесь не было ничего, что напугало ее. Эти вещи - даже вещью в подвале - были иллюзии, вещи, сделанные другой матерью в ужасную пародию реальных людей и реальных вещей на другом конце коридора. Она не могла действительно ничего делать, решила Коралина. Она могла только крутить и копировать и искажать вещи, которые уже существовали.
И тогда Корален узнал себя, удивляясь, почему другая мать поставила бы снегоубов на камину для гостиной; Место, которое, в ее мире, было довольно голой.
И как только она спросила себя на вопрос, она начала понимать ответ.
Тогда голос снова пришел, а ее поезд мысли ушли.
«Приходите сюда, маленькая девочка. Я знаю, что ты хочешь, маленькая девочка». Это был шелесткий голос, царапина и сухой. Он сделал Коралин думать о каком-то огромных мертвых насекомых. Что было глупо, она знала. Как может мертвую вещь, особенно мертвое насекомое, у вас голос?
Она прошла через несколько комнат с низким, наклонным потолкам, пока она не пришла в финальную комнату. Это была спальня, а другой сумасшедший старик наверху сидел в дальнем конце комнаты, в ближайшей тьме, в комплекте в его пальто и шляпе. Как вошел Коралин, он начал говорить. «Ничего не изменилось, маленькая девочка», - сказал он, его голос звучащий как шум сухие листья, делают, когда они шумят по тротуару. «А что, если вы делаете все, что вы ругаетесь? Что тогда? Ничего не изменилось. Вы пойдите домой. Вам будет скучно. Вы будете игнорировать. Никто не будет слушать тебя, не очень послушать тебя. Слишком умно и слишком тихо для них, чтобы понять. Они даже не получают ваше имя.
«Оставайтесь здесь с нами», - сказал голос с фигуры в конце комнаты. «Мы будем слушать тебя и играть с тобой и смеяться с тобой. Ваша другая мама построит все миры для вас, чтобы исследовать и разорвать их каждую ночь, когда вы закончите. Каждый день будет лучше и ярче, чем тот, который пошел раньше. Помните Toybox? Как Смотрите также: | |
