Люби лишь то, что редкостно и мнимо,
Что крадётся окраинами сна,
Что злит глупцов, что смердами казнимо,
Как родине, будь вымыслу верна.
Как звать тебя? Ты полумнемозина,
Полумерцанье в имени твоём,
И странно мне по сумраку Берлина
С полувиденьем странствовать вдвоём.
Наш час настал. Собаки и калеки
Одни не спят. Ночь летняя легка.
Автомобиль проехавший навеки
Последнего увёз ростовщика.
Близ фонаря, с оттенком маскарада,
Лист жилками зелёными сквозит.
У тех ворот - кривая тень Багдада,
А та звезда над Пулковым висит.
За пустырем, как персик, небо тает:
Вода в огнях, Венеция сквозит, -
А улица кончается в Китае,
А та звезда над Волгою висит.
Но вот скамья под липой освещённой...
Ты оживаешь в судорогах слёз:
Я вижу взор, сей жизнью изумлённый,
И бледное сияние волос.
Есть у меня сравненье на примете
Для губ твоих, когда целуешь ты:
Нагорный снег, мерцающий в Тибете,
Горячий ключ и в инее цветы.
Ночные наши бедные владенья,
Забор, фонарь, асфальтовую гладь
Поставим на туза воображенья,
Чтоб целый мир у ночи отыграть.
Не облака, а горные отроги,
Костёр в лесу, не лампа у окна.
О, поклянись, что до конца дороги
Ты будешь только вымыслу верна.
О, поклянись, что веришь в небылицу,
Что будешь только вымыслу верна,
Что не запрёшь души своей в темницу,
Не скажешь, руку протянув: стена...
Love only what is rare and imaginary
That sneaks up on the outskirts of sleep
What makes fools angry, what can be executed by stinks,
As a homeland, be true to fiction.
What is your name? You are half-human,
Twinkle in your name
And it's strange to me in the twilight of Berlin
To wander with a half-vision together.
Our hour has come. Dogs and cripples
Some don't sleep. The summer night is light.
A car that has passed forever
The last was taken away by the moneylender.
Near the lantern, with a touch of masquerade,
The leaf has green veins.
At those gates is the crooked shadow of Baghdad
And that star hangs over Pulkovo.
Behind the wasteland, like a peach, the sky melts:
Water in lights, Venice shines through, -
And the street ends in China
And that star hangs over the Volga.
But here is a bench under a linden tree lit ...
You come alive in convulsions of tears:
I see a look, amazed by this life,
And the pale shine of the hair.
I have a comparison in mind
For your lips when you kiss:
Highland snow shimmering in Tibet
Hot spring and flowers in frost.
Our poor possessions at night
Fence, lantern, asphalt surface
Let's bet on the ace of imagination
To play the whole world at night.
Not clouds, but mountain spurs,
A fire in the forest, not a lamp by the window.
Oh, swear that until the end of the road
You will only be true to fiction.
Oh, swear that you believe in fiction
That you will only be true to fiction,
That you will not lock your soul in prison
You will not say, stretching out your hand: the wall ... | |
