Крейцерова соната
Квартирант сидит на чемодане
И задумчиво рассматривает пол:
Те же стулья, и кровать, и стол,
И такая же обивка на диване,
И такой же "бигус" на обед, -
Но на всем какой-то новый свет.
Блещут икры полной прачки Феклы.
Перегнулся сильный стан во двор.
Как нестройный, шаловливый хор,
Верещат намыленные стекла,
И заплаты голубых небес
Обещают тысячи чудес.
Квартирант сидит на чемодане.
Груды книжек покрывают пол.
Злые стекла свищут: эй, осел!
Квартирант копается в кармане,
Вынимает стертый четвертак,
Ключ, сургуч, копейку и пятак...
За окном стена в сырых узорах,
Сотни ржавых труб вонзились в высоту,
А в Крыму миндаль уже в цвету...
Вешний ветер закрутился в шторах
И не может выбраться никак.
Квартирант пропьет свой четвертак!
Так пропьет, что небу станет жарко.
Стекла вымыты. Опять тоска и тишь.
Фекла, Фекла, что же ты молчишь?
Будь хоть ты решительной и яркой:
Подойди, возьми его за чуб
И ожги огнем весенних губ...
Квартирант и Фекла на диване.
О, какой торжественный момент!
"Ты - народ, а я - интеллигент, -
Говорит он ей среди лобзаний, -
Наконец-то, здесь, сейчас, вдвоем,
Я тебя, а ты меня - поймем..."
1909 Creichera Sonata.
The apartment is sitting on the suitcase
And thoughtfully examines the floor:
The same chairs, bed and table,
And the same upholstery on the sofa,
And the same "Bigus" for lunch, -
But on all some new light.
The caviar of the fulfunction of the fecle flashes.
Stretched a strong mill to the courtyard.
As a non-stroke, playful choir,
Vertex manched glass
And patch of blue skies
Promise thousands of miracles.
The apartment is sitting on the suitcase.
Breasts of books cover the floor.
Evil glasses are fistilled: Hey, donkey!
The apartment is digging in his pocket,
Takes out erased quarters,
Key, Surguc, penny and Pyat ...
Outside the window wall in raw patterns
Hundreds of rusty pipes stood in height,
And in the Crimea almonds are already in bloom ...
Spring wind twisted in the curtains
And it can not get out.
The apartment will drink his quarters!
So sucks that the sky will be hot.
Glasses are washed. Again longing and quiet.
Fekla, Fekla, what are you silent?
If you even decide and bright:
Come, take it for the chub
And the burns of the spring of the spring lips ...
Apartment and Fekla on the sofa.
Oh, what a solemn moment!
"You are the people, and I am an intellectual, -
He says to her among the lobsias, -
Finally, here, now, together,
I'm you, and you understand me ... "
1909. | |
