С владыкой Кириллом мне пришлось проделать и целое этапное путешествие на лошадях в январе 1923 года. В Вятке мы сначала сидели, как я уже сказал, в маленькой клопиной камере в очень небольшом составе: кроме владыки Кирилла и меня, там было еще четыре человека: архиепископ Фаддей, архимандрит Неофит (секретарь патриарха Тихона), певчий эсер (о котором я уже тоже говорил) и один врангелевский офицер с совершенно нелепой, но слишком длинной для рассказа историей и с целым чемоданом великолепных блестящих сапожных инструментов, которые он вез с собой прямо из Константинополя, где он уже успел сделаться сапожником. Сидеть там было хорошо, но вскоре нас перевели в тюрьму при управлении ГПУ. Это был громадный сарай позади особняка на одной из центральных улиц, и там мы попали в большую компанию эсеров и "исламов". Совершать службу стало уже как-то затруднительно: кругом были, так сказать, не Мити Карамазовы и даже не смердяковы, а просвещенные потомки Чернышевского, вежливо, но чуть презрительно поглядывавшие на попов и совершенно не понимающие, почему они, собственно, оказались вместе под тюремной крышей.
Поэтому сидение наше в этом вятском сарае было неуютное, и мы были рады, когда нас вызвали на этап, построили и повели. Скоро мы миновали центр и пошли пустырями. Был хороший зимний вечер с добрым русским снежком, тихо опускавшимся на землю. И вдруг - я сразу даже не понял, откуда пошел звук, - все эсеры тихо-тихо запели: "Динь-бом, динь-бом. Слышен звук печальный. Динь-бом, динь-бом. Путь сибирский дальний..." Сдержанный звук голосов сливался со снегом и вечером. О, русская земля!
На вокзале нас посадили в один вагон, но скоро мы и расстались: их повезли, кажется, в Котлас. а нас высадили задолго до него на станции Мураши, чтобы везти триста километров на лошадях в Усть-Сысольск: железной дороги тогда к нему еще не было.
С.И.Фудель (Воспоминания) With Vladyka Kirill, I had to make a whole milestone journey on horseback in January 1923. In Vyatka, we first sat, as I said, in a small buggy cell in a very small composition: in addition to Vladyka Kirill and me, there were four more people: Archbishop Thaddeus, Archimandrite Neophyte (secretary of Patriarch Tikhon), a singing Socialist-Revolutionary (about whom I already also said) and one Wrangel officer with a completely ridiculous, but too long story to tell and with a whole suitcase of magnificent shiny shoe tools, which he was carrying with him straight from Constantinople, where he had already become a shoemaker. It was good to sit there, but soon we were transferred to a prison under the GPU. It was a huge barn behind the mansion on one of the central streets, and there we found ourselves in a large group of Socialist-Revolutionaries and "Islam". It became somehow difficult to perform the service: all around were, so to speak, not Mitya Karamazovs and not even Smerdyakovs, but enlightened descendants of Chernyshevsky, politely but a little contemptuously glancing at the priests and completely not understanding why they, in fact, ended up together under the prison roof.
Therefore, our sitting in this Vyatka barn was uncomfortable, and we were glad when we were summoned to the stage, lined up and led. Soon we passed the center and went to wastelands. It was a nice winter evening with a kind Russian snowball quietly falling to the ground. And suddenly - I didn't even understand at once where the sound came from - all the Social Revolutionaries sang softly: "Ding-bom, ding-bom. A sad sound is heard. Ding-bom, ding-bom. Long Siberian path ..." Restrained the sound of voices merged with the snow in the evening. Oh, Russian land!
At the station we were put in the same carriage, but soon we parted: they were taken, it seems, to Kotlas. and we were dropped off long before him at the Murashi station, in order to drive three hundred kilometers on horseback to Ust-Sysolsk: there was no railway to it then.
S.I.Fudel (Memories) Смотрите также: | |
