Дмитрий Кедрин
ЗОДЧИЕ
1938
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.
И к нему привели
Флорентийцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Статных,
Босых,
Молодых.
Лился свет в слюдяное оконце,
Был дух вельми спертый.
Изразцовая печка.
Божница.
Угар я жара.
И в посконных рубахах
Пред Иоанном Четвертым,
Крепко за руки взявшись,
Стояли сии мастера.
"Смерды!
Можете ль церкву сложить
Иноземных пригожей?
Чтоб была благолепней
Заморских церквей, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
Государь приказал.
И в субботу на вербной неделе,
Покрестись на восход,
Ремешками схватив волоса,
Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.
Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды.
И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху.
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились ученые люди,
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!
Был диковинный храм
Богомазами весь размалеван,
В алтаре,
И при входах,
И в царском притворе самом.
Живописной артелью
Монаха Андрея Рублева
Изукрашен зело
Византийским суровым письмом...
А в ногах у постройки
Торговая площадь жужжала,
Торовато кричала купцам:
"Покажи, чем живешь!"
Ночью подлый народ
До креста пропивался в кружалах,
А утрами истошно вопил,
Становясь на правеж.
Тать, засеченный плетью,
У плахи лежал бездыханно,
Прямо в небо уставя
Очесок седой бороды,
И в московской неволе
Томились татарские ханы,
Посланцы Золотой,
Переметчики Черной Орды.
А над всем этим срамом
Та церковь была -
Как невеста!
И с рогожкой своей,
С бирюзовым колечком во рту,-
Непотребная девка
Стояла у Лобного места
И, дивясь,
Как на сказку,
Глядела на ту красоту...
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь -
От подвалов и служб
До креста.
И, окинувши взором
Его узорчатые башни,
"Лепота!" - молвил царь.
И ответили все: "Лепота!"
И спросил благодетель:
"А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
Соколиные очи
Кололи им шилом железным,
Дабы белого света
Увидеть они не могли.
И клеймили клеймом,
Их секли батогами, болезных,
И кидали их,
Темных,
На стылое лоно земли.
И в Обжорном ряду,
Там, где заваль кабацкая пела,
Где сивухой разило,
Где было от пару темно,
Где кричали дьяки:
"Государево слово и дело!"-
Мастера Христа ради
Просили на хлеб и вино.
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд,
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Пели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры. Dmitry Cedrenus
ARCHITECT
1938
How to beat the Emperor
Golden Horde near Kazan,
He pointed to his farmstead
Coming masters.
And he commanded the benefactor -
The voice of the chronicler tale -
In memory thereof victory
Yes, will build a stone church.
And they brought unto him
Florentines
And the Germans,
Etc.
Foreign husbands
Drank goblet of wine in one stomach.
And they came to him two
Obscurity Vladimir architects
Two Russian builders
Stately,
Barefoot,
Young.
Light poured in mica windows,
There was a spirit of Velma stale.
Glazed stove.
Shrine.
I fumes heat.
And in homespun shirts
Before John the Fourth,
Firmly holding hands,
Were these masters.
& Quot; stinks!
Can l Church folded
Foreign comely?
That was splendidly
Overseas churches say? & Quot;
And, shaking her hair,
Architects responded:
& Quot; We can!
Command, sire! & Quot;
And struck the king's feet.
The Emperor ordered.
And on Saturday at the Palm week
Baptized at sunrise,
Strap grabbing hair
Sovereign's architects
Aprons hastily donned,
On the broad shoulders
Bricks sustained forests.
Masters weave
Patterns of stone laces,
Conclusions posts
And the work of his proud,
Dome gold burned,
Roofs were covering azure outside
And in the lead frame
Inserted mica flakes.
And pulled
The pointed towers up.
Transitions
Balcony,
Yes onion dome.
And they were astonished learned men,
Zane this church
Beautiful villas of the Italian
Pagoda Indian was!
There was a bizarre temple
Bogomazov all daubed,
The altar,
And at the entrance,
And in the vestibule of the royal.
Painterly team of
Monk Andrei Rublev
Bedecked zelo
Byzantine harsh letter ...
And at the feet of construction
Trade area was buzzing,
Torovato screaming merchants:
& Quot; Show me what you live! & Quot;
At night sneaky people
Before the cross guzzle in the wheels,
A heart-rending yelled mornings,
Becoming on pravezh.
Thief, Flogged whip
At the slaughterhouse I lay breathless,
Just stared at the sky
Ochesok gray beard,
And in Moscow captivity
Languished Tatar khans,
Envoys of gold,
Peremetchiki Black Horde.
And above all this disgrace
That church was -
As a bride!
And with its matting,
A ring with turquoise in the mouth -
Indecent wench
Standing at the place of execution
And wondering,
Like a fairy tale,
I looked at the beauty ...
And the temple was dedicated,
So with his staff,
The cap Monash,
I beat his king -
From basements and services
Prior to the cross.
And okinuvshi eye
His embroidered towers,
& Quot; Lepota! & Quot; - Said the king.
And all answered: & quot; Lepota! & Quot;
And he asked the benefactor:
& Quot; And l can do comely,
Splendidly this temple
Another telling? & Quot;
And, shaking her hair,
Architects responded:
& Quot; We can!
Command, sire! & Quot;
And struck the king's feet.
And then the emperor
Commanded to blind these architects,
That in his own land
Church
It was one such
In order to Suzdal
And in the land of Ryazan
Etc.
We do not put a better temple,
The Church of the Intercession!
Falcon eyes
Kololi them iron awl,
In order to white light
They could not see.
And the stamp of stigma,
They flogged Batog, disease,
And throw them,
Dark,
In the bosom of the earth froze.
In Obzhornom row,
Where blockages Taverns sang,
Where reeked of booze,
Where it was from a pair of dark,
Where clerks shouted:
& Quot; Czar word and deed! & Quot; -
Master Christ's sake
We asked for bread and wine.
And it was their church
This,
What seemed a dream.
And it is called,
If their funeral sobbing,
Forbidden song
About the terrible royal highness
They sang in secret places
In general Russia
Guslyar. | |
